* * *
Натужно ревя турбинами, Як-40 заходил на посадку, в иллюминаторах белел заснеженный лес. Самолет приземлился, зарулил на стоянку.
Вновь прибывшие офицеры, поеживаясь от ледяного ветра, спустились по трапу. По заиндевевшему бетону полосы струилась снежная поземка.
Всего в группе было двадцать офицеров, в основном, старшие лейтенанты и капитаны. Все недоумевали: направляли в Афганистан, приехали в какой-то лес…
До расположения доехали на двух маленьких автобусах, и сразу пошли устраиваться в гостиницу. Остаток дня прошел в бытовых хлопотах.
На следующий день всех офицеров собрали в небольшом конференц-зале. Так, по крайней мере, выглядело это помещение: на небольшом возвышении — трибуна, массивный стол рядом, за ними белый экран, расходящиеся амфитеатром ряды кресел.
Офицеры, тихонько переговариваясь, расселись по местам, словно студенты на лекции.
Вскоре появился и лектор, молодой майор ВВС.
Товарищи офицеры, здравствуйте. Все вы направляетесь в Демократическую Республику Афганистан для выполнения почетной миссии оказания интернационального долга дружественному афганскому народу. Но прежде вам будет необходимо освоить новейший секретный самолет-штурмовик. Это величайшая честь и ответственность, товарищи. Учебная программа разделена на два этапа. Первый этап — теоретический курс вы будете проходить здесь, в Липецком центре боевой подготовки и переучивания летного состава. Практику будете осваивать в 80 ОШАП[3] в Ситал-Чае на Каспии. Там же будете отрабатывать боевое применение на полигоне Закавказского Военного округа. Освоение нового типа боевого самолета будет считаться экзаменом на классность. Но не думайте, что это будет легко, — продолжил майор. — Самолет новейший, сложный, и освоить его будет очень непросто. А сейчас — прошу на выход, познакомитесь с новым самолетом.
Они направились к эксплуатационному комплексу.
В центре полупустого ангара стоял самолет. Кургузый и неуклюжий на вид, он упирался в пол ангара короткими стойками шасси, «обутыми» в толстые пневматики, раскинув в стороны короткие и широкие крылья. Но, не смотря на кажущуюся внешнюю простоватость, что-то настораживающе-хищное таилось в его облике. Чуть скошенная вниз носовая часть ощерилась встроенной пушечной установкой, тускло блестело бронестекло лобастого фонаря кабины. Высоко взметнулся акулий плавник вертикального хвостового оперения. Пилоны подвески, выглядывающие из-под мощных крыльев, напоминали зубья пилы.
Ну, как первое впечатление? — с интересом спросил майор. Эхо его голоса гулко отозвалось в тишине ангара.
Хищный он какой-то… — неопределенно пожал плечами Егор. — И мощный.
Да ладно, — сказал молодой капитан, стоящий рядом с Егором. — Чем тебе МиГ не нравится? Этот самолет дозвуковой, сразу видно. Так что — прощайте сверхзвуковой паек и надбавки.
А ты в авиацию пришел аппетит нагуливать? — спросил с иронией Егор. Окружающие летчики засмеялись. — А дозвуковой самолет может наносить более точные удары по наземным целям. И вооружения у него — до черта. — Егор ткнул пальцем в десять пилонов подвески.
Ну, все, товарищи офицеры, попрошу вас вернуться в зал, — прервал их майор.
Офицеры вернулись в зал и майор начал лекцию:
…Штурмовик Су-25 был разработан согласно концепции самолета поля боя. Исходя из этого, главными его качествами являются защищенность и огневая мощь, в сочетании с высокой маневренностью. Су-25 — моноплан нормальной аэродинамической схемы с высокорасположенным трапециевидным крылом. Угол стреловидности по передней кромке составляет девятнадцать градусов пятьдесят четыре минуты. Крыло характеризуется высокой степенью механизации…
Дни учебы проносились, словно на форсаже. Помимо изучения систем самолета, летчики тренировались в кабине-тренажере, изучали тактику штурмовой авиации, штурманское дело, боевое применение в горной местности. Кроме этого проводились интенсивные занятия по общей физической подготовке, рукопашному бою, тактике выживания, стрелковой подготовке. После занятий сил хватало только на то, чтобы доползти до койки и забыться свинцовым сном.
Потом начались зачеты: матчасть, тактика, навигация — «крыша» от напряжения съезжала напрочь.
Потом они перебазировались в Ситал-Чай. Там они узнали новость, которая никого не оставила равнодушным: майор Волков, их инструктор, после переподготовки направлялся вместе с ними в Афганистан в должности командира вновь сформированной штурмовой эскадрильи.
Вообще, их начальник и наставник был личностью неординарной. Немногословный, спокойный, он не любил рассказывать о себе. Но чувствовалась в нем какая-то скрытая сила, дремавшая до поры, до времени в глубине его спокойных карих глаз. Он был первоклассным летчиком. С 1979 года командовал эскадрильей истребителей-бомбардировщиков в Афганистане. Летал на Су-17, был сбит, получил Звезду Героя. А теперь — снова туда, но уже на Су-25.
* * *
На новом месте летчики освоились быстро. На побережье Каспия уже расцветала весна, но пилотам было не до красот. Летали они от зари до зари сначала на учебно-тренировочных спарках L-39, а потом уже и на Су-25.
Егор навсегда запомнил тот миг, когда сел в кресло нового самолета-штурмовика. Оторвавшись от земли, он поразился непривычности ощущений: вместо скоростного полета в бездонно-голубой дали стратосферы, стремительно-опасный рывок у самой земли. Ему и раньше, на МиГ-23, доводилось выполнять полеты на малой и сверхмалой высоте, но тот самолет принадлежал безграничным высотам неба, а штурмовик был рожден для поля боя, и в этом тоже была своя особенная, неотразимая красота. Так стремительный и дерзкий сокол отличается от величавого кондора.
Летчики практически все время проводили на аэродроме, только что не ночевали там. Полеты на высший пилотаж сменялись полигонными стрельбами и штурмовкой. Майор Волков гонял своих подчиненных до седьмого пота, реализуя на практике суворовскую поговорку: «Тяжело в учении, легко в бою». Сам он тренировался наравне со всеми, не давая себе никаких поблажек и вызывая заслуженное уважение летного состава.
Не обходилось и без летных происшествий. У одного штурмовика при посадке подломилась носовая стойка шасси, другой самолет вынесло с полосы при разбеге, и он перевернулся. К счастью, в обоих случаях пилоты не пострадали. Кроме того, при стрельбе из пушки от пороховых газов мог возникнуть помпаж двигателей. Однажды, во время полигонных стрельб из-за помпажа произошла остановка двигателей, самолет потерял управление и врезался в землю. Пилоту удалось катапультироваться из неуправляемого штурмовика, но при приземлении он получил тяжелую травму позвоночника и был в последствии комиссован. К счастью, такие происшествия случались крайне редко, и ни одно из них не закончилось смертью пилота.
Вообще, новый штурмовик оказался машиной своеобразной, к нему надо было привыкнуть и понять этот самолет. Но, разобравшись в тонкостях пилотирования и эксплуатации, большинство пилотов понимало, что для выполнения возложенных на него задач этот штурмовик был почти идеален.
Особенно поражало мощное вооружение: ракеты, бомбы, блоки неуправляемые реактивных снарядов, баки с напалмом, подвесные пушечные контейнеры… Да еще и встроенная пушечная установка, очередь из которой могла перепилить БТР пополам.
Пилоты