Ну, Фельдшер, рассказывай, как там у вас дела? Как ребята, девчонки.
Нормально, живем потихньку.
Егор наполнил рюмки:
За друзей!
За друзей.
Н-да… Жизнь идет своим чередом, — задумчиво протянул Егор.
Он снова потянулся к бутылке.
За любовь! — он лихо опрокинул рюмку.
Сергей последовал его примеру.
Кстати, Фельдшер, а…
У Наташи все в порядке.
А с каких это пор ты научился читать мысли, а, Серега? — прищурился Егор.
Слушай, Егор, я же вижу, у тебя этот вопрос на языке вертится с самого начала.
Ну, так как?
Да нормально у нее все. Учится.
Хм… А в личной жизни? Ну, блин, она замуж еще не вышла? — было видно, что эти слова даются Егору с трудом.
Да нет. За кого ей выходить?
Ну, ты знаешь, не знаю. Тебе виднее.
А мне чего?
Оба почти синхронно вздохнули.
Егор, ни за кого она замуж не вышла, — обнадежил Фельдшер. — Учится она. Работает. Она очень переживала, когда ты ушел из института.
Правда⁈ — Егор горько усмехнулся. — А чего так?
Егор, не ерничай, — устало сказал Сергей.
Если бы ты знал, Серега, как мне было больно и горько. Да мне и сейчас… — он замолчал, оборвав себя на полуслове.
Они допили эту бутылку, принялись за хозяйскую. Коньяк как-то был неуместен, и его решили отставить до лучших времен.
Егор, а ты не пробовал связаться с ней? — осторожно спросил Фельдшер.
Егор отрицательно помотал головой.
Может быть, стоило?
Нет, Сергей, не стоило. Я ушел, у меня есть гордость. Понимаешь, так, как она поступила…
Ну, ты же ее знаешь…
Это не оправдание! — вскинулся Егор. — Я человек и у меня тоже есть чувства. Хотя знаешь, я до сих пор ее люблю и не могу, не хочу забывать. Очень хочу ее увидеть, но…
И, что — у тебя за это время никого не было? — осторожно, чтобы, ни дай Боже, не задеть Егора спросил друг.
Почему же… Были у меня подруги. Но что-то не то. Ненастоящие они какие-то. Хиханьки-хаханьки, танцульки. Нет, есть и достаточно серьезные, умные. Но… Ну я не знаю! Не могу я ее забыть. Ну не могу, Серега.
В комнате царил полумрак, было далеко заполночь. Похрапывал и ворочался на кровати ведомого Серега Ивахненко. Егор, вдрызг пьяный, сидел за столом и бесцельно вертел в руках стопку, в бутылке, стоящей рядом, оставалось немного водки. Егор вздохнул, с трудом освободившись от тяжких дум и воспоминаний, встал из-за стола. Его повело, но, удержавшись на ногах, шагнул к своей кровати и рухнул, зарывшись лицом в подушку. С ноги соскочил шлепанец и упал на пол.
Пробуждение было отнюдь не радостным и сопровождалось обычными для подобных дел симптомами. Егор поднялся с кровати, посмотрел на стол, за которым они вчера пили. К удивлению, он был убран, стояла дымящаяся кружка крепкого чая и упаковка аспирина. Открылась дверь, и вошел Фельдшер со шкворчащей сковородкой в руках.
Просыпайся, алкоголик, — радостно провозгласил Сергей.
Егор что-то невнятно пробурчал.
Давай-давай, жрать сейчас будем. — Друг был явно доволен собой. — Я тут слегка похозяйничал.
Егор кивнул:
Спасибо, Серый.
Они сели завтракать. Аппетитная яичница и крепкий чай постепенно возвращали Егора к жизни. К аспирину он так и не притронулся.
Сергей, — сосредоточенно сказал Егор. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
Говори, — почувствовав перемену в голосе друга, Фельдшер настороженно замолчал.
Серега, я подал рапорт о переводе в Афганистан. И я туда поеду.
Ты это серьезно? — от неожиданности Фельдшер превратился в изваяние.
Абсолютно. Я не хотел говорить это тебе вчера, чтобы это не выглядело как пьяный бред.
Понимаю, — Ивахненко коротко кивнул. — Но почему Афганистан?
Там идет война, Сергей, — пристально глядя в глаза, сказал Егор. — Я хочу стать настоящим боевым летчиком… — Понимаешь, я способен на большее, но тут для меня места нет. А там… — он махнул рукой.
Ну и когда?..
Не знаю, начальство рапорта «жмет», но я туда все равно попаду. Буду уезжать — позвоню.
И не только мне — серьезно сказал Сергей.
Хорошо…
Они проговорили целый день, вспоминали друзей, общагу, родной мединститут. Рассказывали друг другу анекдоты, смешные истории и случаи из жизни. Егор вспоминал байки из авиационной жизни. Об Афганистане больше не говорили. Разговор то и дело касался Наташи, оба вспоминали какие-то случаи. Сергей рассказывал о ней, а Егор, затаив дыхание, слушал. Что поделать, чувства были сильнее его…
Вечером он провел друга к автобусной остановке. Оба молчали, думая каждый о своем.
Ладно, Серега, давай прощаться. Спасибо, что заехал.
Да ну что ты… Ну давай, до свидания. Удачи тебе.
И тебе тоже.
* * *
А через неделю в часть пришло сразу три приказа. Два — на награждение лейтенантов Савицкого и Тимченко орденами Красной Звезды за перехват «Ориона» и «Боинга». Третий приказ был о переводе вышеозначенных лейтенантов на новое место службы, в Демократическую Республику Афганистан.
Егор стоял в тесной кабинке междугородного телефона. Только что он позвонил Сергею Ивахненко. Старый друг сначала обрадовался его звонку, но после услышанного известия радость уступила место тревоге. Он давно знал Егора и не собирался его отговаривать. Если он что-то решил, значит ему это действительно нужно. Единственное, о чем попросил Сергей — беречь себя и не кидаться очертя голову в огонь и полымя.
Теперь Егору предстояло сделать еще один телефонный звонок. Он по памяти набрал номер. Трубку взяли почти сразу же.
Алло? — раздался в трубке приятный женский голос.
Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Наташу, — запинаясь от волнения произнес Егор.
А кто ее спрашивает?
Ну, как Вам сказать… Старый знакомый.
Хорошо, сейчас, подождите, пожалуйста.
Алло! — пропел в трубке мелодичный голос.
Наташа, здравствуй.
Ой, привет. Егор это ты? Я так давно с тобой не говорила. Молодец, что позвонил. Как у тебя дела? Как служба?
Нормально. Собственно поэтому я тебе и позвонил.
Ты хочешь забрать меня в армию? — пошутила она.
— Нет, Наташа. Я уезжаю.
— Куда?
— «За речку».
Она все поняла.
Как?..– растерялась собеседница. — Там же…
Да, Солнышко. Я ведь военный летчик.
Я знаю, мне Сережа говорил. А когда ты уезжаешь?
Скоро. Приказ уже подписан.
Зачем?
Так надо, Наташа.
Егор, можно тебя спросить? — голос на том конце провода дрогнул. — Егор, это из-за меня ты уезжаешь?
Нет, это — приказ.