– Так, главное, не отчаиваться. Ведь не навсегда я здесь, – шептала я и снова выдыхала горячий воздух, видя пар.
Но не понимала, отчего даже не зябну. Может, я была закаленной? Точнее, тело девушки, в которое я попала, было закаленным. А что, «моржи» всякие и в нашем времени водились.
Услышав журчание, я чуть повернула голову. В углу грязной камеры по стене стекала вода, просачиваясь между камнями в пол. Я проворно соскочила со своего каменного ложа и приблизилась к этому источнику. С удовольствием ополоснула руки и лицо, напилась. Вода оказалась ледяной, но я снова не почувствовала, что мне холодно.
– Госпожа Златовея! – раздался вдруг громкий шепот позади. – Я принесла вам еду!
Я обернулась. У решетки с той стороны стояла одна из двух служанок, которых я уже видела, когда находилась в спальне. Темноволосая и с испуганным кротким взглядом.
Быстро приблизившись к ней, я спросила без предисловий:
– Скажи, ты знаешь, сколько мне находиться здесь?
– Не знаю, госпожа, – ответила девушка, замотав головой. – И говорите тише, прошу вас. Никто не ведает, что я пришла сюда. А то меня накажут.
– Понимаю, – кивнула я. – Прости, забыла, как тебя зовут?
– Инга, госпожа, но вы же никогда не называли меня по имени.
– Инга, скажи, а муж, он что-то говорил обо мне? Сказал, что сделают со мной?
Я отчетливо запомнила слова этого неандертальца о том, что он решит мою судьбу.
– Господин Военег очень зол на вас, бранится уже полдня. Но вы должны потерпеть, пока его гнев не остынет. Я принесла вам поесть. – Она быстро наклонилась к большой корзине и начала доставать что-то, завернутое в ткань. – Здесь пирог с рыбой, сыр и яблоки. Еще вот ваша накидка и теплые туфли.
– Спасибо, ты очень добра, – закивала я, принимая из ее рук продукты и вещи.
– Вы только спрячьте все под сено, чтобы никто не увидел. А то мне попадет. Он приказал, чтобы я все принесла вам тайком.
– Мой муж?
– Нет конечно. Спаси меня Джива. Ваш муж в жизнь бы ничего не передал вам. Это все господин Чарослав. Он приказал мне. Еще велел передать заживляющую мазь для ваших ног, чтобы железяки не так терли нежную кожу. Возьмите.
Глава 4
Взяв из рук девушки пузатую глиняную баночку, я задумалась. Что это еще за Чарослав? И отчего он так добр ко мне? Захотелось это немедленно узнать, потому я спросила:
– Почему же он сам не принес все это, раз так беспокоится обо мне? Заставил тебя иди сюда, а ведь это опасно.
– Потому что не хочет, чтобы вы об этом знали. Что он велел это все вам передать. Да и с отцом боится ссориться. Если господина Чарослава ненароком увидят здесь, непременно доложат господину Военегу, и тот сильно осерчает. Но я думаю, вам надо знать, кто желает вам добра.
Так, понятно. Этот Чарослав сын моего мужа. И судя по тому, что я бесплодна и слишком молода, чтобы быть его матерью, даже если он мальчик, это сын от первой жены. Уже хоть что-то ясно. Похоже, в этом месте у меня есть друг, который беспокоится обо мне. Это немного утешало.
– Господин Чарослав сказал, что замолвит за вас словечко перед отцом. Чтобы вас поскорее выпустили из этой грязной темницы, – заявила Инга.
– Неужели? Передай Чарославу, что я буду очень благодарна ему за это.
– Не буду. Ведь он запретил мне говорить, кто послал вам эти дары. Если скажу, он меня побьет.
Я поморщилась. Какие-то жутковатые нравы в этом странном месте. Тут что, бить женщин было нормой?
Накинув на плечи длинную шаль, я улыбнулась служанке, откусывая от еще теплого пирога.
– Инга, а скажи, сколько сейчас времени? Ночь?
– Да. Полночь, госпожа. Я специально дождалась, чтобы в крепости все уснули. Чтобы не видели как я пошла к вам.
– Ты все верно сделала. И я очень благодарна. Добра я не забуду, поверь, – сказала я.
– Это вы господина Чарослава должны благодарить, не меня. Я не хотела идти. Ведь, если ваш муж узнает, что я принесла вам еду, меня высекут или, того хуже, продадут в рабство в Налагию.
– И все же ты пришла.
– Потому что господин Чарослав пригрозил, что сам меня немедля побьет, если я не пойду к вам. Я и подумала, что лучше выполнить приказ.
Слова девушки были пропитаны страхом и страданием. Мне стало жаль ее.
– Госпожа, можно я уже пойду? А то хватятся, а меня нет.
– Иди, Инга. Все будет хорошо, не волнуйся.
Когда испуганная служанка ушла, я с жадностью доела кусок пирога и яблоки, запила водой, что стекала по камням. Она вроде не пахла и казалась довольно чистой. К тому же выбирать мне не приходилось.
Оставшись в темнице одна, я снова начала осматривать себя. Мои длинные белесые волосы были распущены и спутаны. Густые и шелковистые, они показались мне прекрасными. В том мире, где прожила всю жизнь, я имела тонкие и жидкие волосы. Начесывала их и постоянно завивала, чтобы придать хоть какой-то объем.
Сейчас же у меня волосы были так густы, что, когда я заплела косу, она оказалась толщиной с мой кулак и длиной ниже бедер.
Дальнейший осмотр тела и моей новой внешности вызвал у меня неподдельное восхищение. Тонкое крепкое тело, молодое и подвижное. Узкая талия, покатые бедра, высокая девичья грудь. Разве можно было мечтать о подобном в семьдесят лет, когда просыпаешься утром и у тебя обязательно что-то болит.
Я не понимала, как оказалась здесь, в этом юном теле, но новая внешность мне очень и очень нравилась. Кончено, я не видела своего лица. Но мои смутные воспоминания, и то отражение, что я видела мельком в зеркале, воскрешали образ юной девушки с белой кожей и яркими светлыми глазами.
Когда эйфория от моего нового облика немного прошла, я уже более спокойно начала размышлять, что делать. Окружающая жуткая темница предоставляла мало выбора.
Я снова забралась на каменное ложе и прилегла. Надо было хоть немного поспать, набраться сил. Поджав к животу босые ноги в тряпичных туфлях, которые мне принесла Инга, я прикрылась шалью и зажмурилась. Лежать на камне было невероятно жестко, и я положила под голову руку.
– Тут холодно, и я точно заболею, – сказала сама себе, когда мысли уже захватила дрема.
В моем мире я часто