Да и ладно, чёрт с ним: вырубился, так вырубился. Да если бы я захотел, то спокойно бы вытащил и себя, и этого Распутина в отрубе из-под обломков прямо сейчас. Но, конечно, делать я этого не стану!
Дело здесь вовсе не в том, что он умолчал о роскошных местных медсестричках. Если бы я знал об этом заранее, то и заглянул бы сюда пораньше — и не только чтобы навестить «дырявого». Так я его прозвал из-за аккуратного пулевого отверстия в черепе. Но рассказывать ему, почему он «дырявый», я не собираюсь: хоть я и считаю себя сильным и ничего не боюсь, дураком всё же не являюсь.
В общем, вытаскивать нас отсюда я и не собираюсь, и вовсе не потому, что вредный или слишком принципиальный. Просто мне нужно сделать так, чтобы ситуация выглядела максимально тяжёлой, чуть ли не безнадёжной. И нет, у меня, разумеется, не поехала крыша, хоть кто-то и решил бы, что я спятил. Я просто предпочитаю, чтобы потом ко мне не было лишних вопросов. А я прекрасно знаю, что Род Распутиных — ребята серьёзные, за своих они горой стоят. Это ещё один аргумент, почему они настолько опасны. И тут не шутки — их член семьи, по сути, чуть не откинулся недавно, будучи рядом со мной.
Да, Гриша пытался втолковать отцу, что я его спас. Но хрен его знает, что там у главы семейства в голове. Возможно, он уже выстраивает какие-то хитрые теории обо мне. Вот поэтому я и продолжаю удерживать на своих плечах весь этот охренительно здоровый завал из этажей, который давит на нас в подвале. И я знаю: нас обязательно тут найдут, стопудово.
Мне также ясно, что тем, кто это учинил, придётся несладко. Да что уж там, подавляющему большинству народу, скорей всего, сильно достанется. Вот я и ухмыляюсь, словно выиграл огромный джекпот.
А завтра, когда Распутины возьмутся за работу, я тоже включусь в процесс — и, поверьте, без всякой маскировки. Будем разбираться по полной программе!
Глава 2
— Браво, парни, метко стреляете! — похвалил своих бойцов Геннадий Дмитриевич, отводя бинокль от глаз, а точнее, от своего единственного настоящего глаза: второй-то у него был стеклянный.
Начальник наёмников, что теперь служил Добрыне, с малых лет познал лишь войну и жил ею круглые сутки. Для него запах пороха — как родной аромат, а сверкающая боевая сталь, бывало, заменяла ему зеркало в прошлых схватках.
Он уже не мог припомнить, когда последний раз отдыхал как следует от боёв. Казалось, вся его жизнь тянулась единым нескончаемым полем сражений.
И вот он, вроде бы ушедший в отставку, снова стоит в обширном подземном бункере и тренирует наёмников. Сам Геннадий Дмитриевич даже не воображал ранее, что ввяжется в такую авантюру: с каких это пор один аристократ берет наёмных бойцов вместо собственной гвардии, да ещё и предлагает им воевать против прочих аристократов, как в самой настоящей межродовой войне?
Впрочем, начальник наёмников помнил, что и прежде аристократы иногда нанимали такие отряды, но задачи там были иного рода, зачастую откровенно грязноватого характера. Аристо попросту хотели устранять проблемы чужими руками, да ещё и свалить потом всю вину на самих наёмников.
— Чему тут, собственно, удивляться! — тяжко вздохнул он. — В Империи наёмное ремесло, похоже, совсем загибается.
— Простите, что вы сказали, начальник? — переспросил боец по кличке Одноногий, оказавшийся рядом. Правда, у него недоставало уха, а вот ног у парня было в наличии две.
— Я сказал, что снесу тебе сейчас хлебальник, если не встанешь на спарринг, как все нормальные бойцы, — процедил начальник.
— Слушаюсь, начальник, — тут же кивнул Одноногий.
— Но поставь мне сначала чайник, — добавил Дмитриевич.
— Да вы сегодня прямо на кураже, начальник, — хмыкнул боец. — Прямо в рифму говорите.
— А вы случайно, подзатыльник не хотите, — проворчал Геннадий и от души вмазал ему по затылку. — Живо принимайся за дело, а то тобой граф потом придёт интересоваться, какого рожна ты прохлаждаешься. А ведь графа ты знаешь — человек он серьёзный, с теми, кто не по нраву, всё быстро решает.
Сказав это, начальник уже сам с собой продолжал разговор, ведь, стоило прозвучать слову «граф», как Одноногий уже нырнул в рукопашный спарринг с одним из сослуживцев.
Оставшись в одиночестве и продолжая наблюдать за тренировкой, Геннадий Дмитриевич не мог выбросить из головы вопрос: что же дальше ждёт их всех? В Империи наёмникам жить не шибко сладко — прав у них едва ли не меньше всего, а окружающие относятся к ним, как к гражданам третьего сорта.
Так уж вышло, что нанял их аристократ, не похожий на остальных. Повезло ли это или нет, сказать сложно, но этот человек отличался всем своим подходом: он не чурался своих наёмников, платил им так, словно они были личной гвардией, и даже порой по душам беседовал.
А потом, когда этот граф сказал собрать вообще всех, кого можно, Геннадий Дмитриевич почти без труда скомпоновал отряд. Хватило лишь сказать проверенным людишкам, против кого в ближайшее время придётся воевать. Однако у этого умения «быстро и без проблем собрать народ» обнаружилась своя печальная сторона. Вот, например, сейчас Геннадий Дмитриевич бросает взгляд на одного из бойцов — Ваньку Фронцева, который, по сути, всего-то парень лет двадцати пяти. Юный, конечно, но в подрывном деле он настоящий профессионал. Обычно его услуги обходятся в баснословную сумму, однако стоило лишь упомянуть, ради какой именно цели его зовут, как он тут же согласился — да ещё и по самой скромной ставке.
Когда-то граф Сумраков нанял этого самого Ваньку вместе с его родным братом. И в итоге брат Фронцева погиб из-за графской выходки. Формально Сумраков не должен был немедленно взрывать намеченную цель: он обязан был дать людям время на отход. Но он решил по-своему: зачем ждать, если можно никому не платить, когда все наёмники полягут, а дело сделано? С тех пор Ванька затаил серьёзную злобу на того и теперь без промедления пошёл на сделку с Дмитриевичем: всё ради мести за погибшего брата.
Впрочем, Фронцев не один такой: среди наёмников, которых Дмитриевич умудрился набрать, хватает людей с зубом на Сумракова. Все они настроены решительно и готовы вкладываться в работу по полной, к тому же платят им на этот раз неплохо. Но Геннадий