Через несколько секунд на голографической панели появилось лицо Шварценберга — сурового мужчины с седеющими висками и жестким взглядом. За его спиной виднелся мостик тяжелого крейсера «Будапешт».
— Полковник, сколько штурмовиков-щитоносцев в вашем распоряжении на данную минуту? — без предисловий спросил Дессе.
— Восемь полных рот, господин адмирал флота, — немедленно ответил тот. — Девятьсот двадцать человек личного состава, все — ветераны абордажных операций. Готовность — полная.
— Отлично. Пусть командиры групп проведут проверку оборудования и подготовят штурмовые шаттлы, — удовлетворенно кивнул командующий. — Перейдите в режим повышенной готовности, но без лишнего шума. Детали операции получите через два стандартных часа.
Когда связь была прервана, Дессе снова повернулся к стоящим у тактического стола офицерам, его глаза сверкали охотничьим азартом:
— Господа, план наших действий будет отличаться от того, что ожидает наш противник.
Командующий начал методично излагать свою стратегию, и с каждым словом на лицах офицеров появлялось все больше понимания и, нередко, восхищения. Дессе был в своей стихии — военная хитрость всегда оставалась его главным оружием.
— 3-я и 4-я «линейные» дивизии под командованием контр-адмирала Котова с моим флагманским авианосцем во главе, образуют ударный кулак и демонстративно направятся фронтально к Кронштадту, якобы пытаясь пробить блокаду, — начал он, отмечая положение дивизии на голограмме. — Это должно выглядеть как классическая атака всеми силами, поэтому вы, Пантелеймон Матвеевич, развернетесь максимально широким фронтом. Пусть Джонс думает, что я действительно бросаю все свои силы в лобовую атаку.
Контр-адмирал кивнул, делая пометки в своем планшете.
— В то же время, — продолжил Дессе, — 1-я «ударная» дивизия под командованием бригадного адмирала Лисовского скрыто зайдет с правого «фланга», ожидая моего приказа выйти из «тумана войны»… Как, кстати, у нас с РЭБ-зондами, которые я приказал не жалеть и вывести в пространстве все имеющиеся у нас в наличии?
— Двести с лишним аппаратов в режиме радио и электронного молчания движутся в направлении центральной планеты, — ответил контр-адмирал Котов, сверяясь со своими данными. — Остальные следуют рядом с нашими колоннами, готовые создавать «туман» по первому вашему приказу, господин командующий…
— Тогда эту партию зондов включайте, — утвердительно кивнул Дессе. — Мы уже на границе видимости радаров дальнего обнаружения, так что пора маскироваться…
Полтораста кораблей Северного космического флота Павел Петрович специально вывел в систему «Ладога» из подпространства как можно дальше от Санкт-Петербурга-3, чтобы не попасться на глаза сканерам Илайи Джонса. Сейчас все четыре дивизии флота, стройными походными колоннами шли в направлении Кронштадта…
— Понятно, господин адмирал, — ответил Лисовский, высокий худощавый мужчина с цепким взглядом. — Сидеть в засаде до вашего приказа…
— Именно, — подтвердил Дессе. — Противник знает, что я разделил флот на две эскадры, когда мы шли на «Новую Москву». Пусть Джонс видит, что у меня кораблей не многим больше, чем у него… «Туман войны», в который наши зонды обратят буквально все близлежащее к планете и крепости пространство скроют наши самые боеспособные соединения, не давая врагу сориентироваться и до конца оставаться неуверенным, есть ли в нем опасность или нет.
— Вы думаете, Илайя не догадается, что мы его обходим? — с сомнением в голосе произнес Пантелеймон Котов. — Американец опытен и осторожен…
— Мне плевать, догадается Джонс или нет, — отрезал Павел Петрович, — в любом случае, поверит он тому, что у меня всего полсотни вымпелов и я решил идти в лобовую, либо поймет что к нему с «флангов» и «тыла» подбираются наши лучшие корабли — это его не спасет. 34-я «резервная», либо быстро соберется в единое построение, либо будет разделена ее командующим на две или три эскадры… У «янки» нет хороших ходов в этой партии…
Он провел пальцем по голограмме, указывая на плотное построение вражеских кораблей вокруг Кронштадта.
— 2-ю «ударную» мы разделим на несколько групп, каждая из которых будет выискивать флагман Джонса, — между тем продолжал говорить командующий, взмахами руки чертя на голограмме возможные маршруты движения все своих подразделений.
Контр-адмирал Белоусов выглядел обеспокоенным:
— Господин адмирал, если мы разделим дивизию на три группы, каждая будет слишком уязвима при обнаружении.
— Верно, — согласился Дессе, — поэтому вам нужно действовать предельно точно по временной шкале. Выход всех трех групп из туманности должен быть одновременным, чтобы у Джонса не было времени реагировать на каждую по отдельности. Сразу после выхода — концентрированный удар по внутреннему кольцу блокады, непосредственно по «Юте». Одной из главных наших задач — спасение вице-адмирала Кантор…
Старый адмирал сделал паузу, оценивая реакцию офицеров, которая была положительной. Затем продолжил, перейдя к ключевому элементу плана:
— Особое внимание в этой миссий я уделяю мадьярам — штурмовикам полковника Шварценберга из 2-й «ударной» дивизии. Эти ребята пойдут на все, чтобы спасти свою командующую.
Он вывел на голограмму увеличенное изображение флагманского линкора Джонса — «Юты».
— В момент, когда наша основная эскадра схватится с 34-ой «резервной» и когда 1-я «ударная» дивизия начнет атаку на построение противника в «фланга», три группы 2-ой «ударной», используя прикрытие общего боя, подойдут максимально близко к «Юте». Штурмовые модули с щитоносцами и «морпехами» Северного флота будут запущены практически в упор. При таком расстоянии у противника не останется времени ни сманеврировать, ни организовать эффективную оборону, — командующий Дессе увеличил проекцию внутренних отсеков флагмана Джонса. — Щитоносцы должны пробиться к каютам для высокопоставленных пленников — это верхняя палуба, сектор C по стандартной планировке линкоров такого класса. Наша задача — освободить вице-адмирала Кантор и успеть вернуться к собственным кораблям.
— Вы сказали «наша» задача? — переспросил Павла Петровича, внимательно слушавший его контр-адмирал Котов.
— Да, и я не ошибся, — утвердительно кивнул командующий. — Потому, как лично возглавлю абордаж «Юты»…
— Это… Это очень рискованно, — выдавил из себя Пантелеймон Матвеевич, под изумленные возгласы и взгляды присутствующих офицеров.
— В окружении мадьяр в лучшей боевой экипировке я рискую не больше, чем все вы, господа, — ухмыльнулся Павел Петрович. — К тому же вы все должны понимать, что по-другому я поступить просто не могу…
— Однако гибель одного и даже всех нас не идет ни в какое сравнение с вашей, адмирал, — замотал головой Пантелеймон Котов, в одночасье осознавший, что старик после поражения у Новой Москвы-3 и известия о пленении Доминики Кантор совсем слетел с катушек и относится сейчас к своей собственной жизни, как к чему-то незначительному.
Павел Петрович покачал головой:
— Если вы намекаете на то, что таким образом я решил покинуть этот мир, то вы глубоко ошибаетесь, — произнес командующий с холодной улыбкой. — Я не для того сорок лет бороздил просторы Ойкумены, выиграв более ста сражений, чтобы вот так легко уйти и позволить победить всем этим ублюдкам, что возомнили себя великими космофлотоводцами…
— Но, господин