В следующий миг, без предупреждения или знака с его стороны, джунгли вокруг нас наполнились странным шумом и пришли в движение. Подняв голову, я увидел, как по ветвям и стволам, из-за кустов и травы к прогалине стали стягиваться аборигены. Подобно колонии кислотных муравьев, они ползли по отвесным участкам паатов, свешиваясь вниз головой. Глаза их горели жутким синим пламенем.
Наставник усмехнулся:
– Просветите же меня, что вы будете делать с махди? Их разум свободен, но воля, благодаря действию твоей сыворотки, Сол, подчинена мне. Одно мое слово и вас мгновенно уничтожат. Пожалуй, даже быстрее, чем вы это осознаете. На что вообще вы надеялись?
Пока он говорил, кольцо махди вокруг нас становилось плотнее. Занди и его стражи, не раздумывая, заняли оборонительные позиции, готовые стрелять при малейшем признаке опасности; Эйтн также приготовилась отбиваться. Только я и мама продолжали стоять, словно это нас не касалось. И если у нее, благодаря нынешней природе, в этой схватке имелся хоть какой-то шанс, то лично я просто не представлял, чем могу ответить на угрозу. Без новой порции сыворотки против аборигенов мои силы оставались бесполезны. Дал бы кто хоть бластер что ли…
– Что ж вы все молчите? – Шок, похоже, совсем отступил и Аверре перешел на глумливые нотки. – Ну, Сол, не смотри так, а то мне, право, становится не по себе. А ты, Сети, уже не рвешься умертвить меня каким-нибудь изощренным способом? Куда ж подевался весь ваш боевой запал, а?
Махди подошли почти вплотную. В полумраке джунглей с фосфоресцирующими глазами они походили на оживших мертвецов, порабощенных темными силами. Отсутствие даже намека на какие бы то ни было эмоции на их лицах делало общее впечатление еще более пугающим.
Аверре веселился, а мы ждали неизвестно чего. В тот протяженный миг я вдруг понял, что, несмотря на переполняющий сердце и разум страх, готов биться до последнего, чем бы это все ни закончилось. Абсолютная тишина обволакивала лощину. Я перевел взгляд на маму, ожидая сигнала.
И тут она, без всякого предупреждения произведя молниеносный выпад, создала туманный вихрь, который, распространяясь во все стороны подобно урагану, разметал аборигенов, словно те были игрушечными солдатиками. С громкими воплями и неприятным треском ломающихся костей аборигены падали на землю или врезались в стволы паатов.
Ни меня, ни Эйтн вместе с Занди вихрь не коснулся, и даже Аверре лишь закачался под его напором.
Это дало несколько секунд, чтобы переиграть ситуацию в более выигрышную для нас позицию. Недолго думая стражи графа открыли огонь по тем махди, кто еще мог представлять угрозу, но таковых осталось не так уж много.
Вдруг я почувствовал, как кто-то вцепился мне в руку и, оглянувшись, увидел Эйтн, которая, не обращая внимания на пальбу, потащила меня в сторону пещеры.
– Ты что делаешь?
– А, что, по-твоему, лучше просто стоять и смотреть? – огрызнулась она.
Пока мама взяла на себя заботу об Аверре, мы побежали к входу, от которого все еще тянуло опаляющей разум мощью. Низко пригибаясь, чтобы не попасть под смешанные выстрелы бластерных разрядов и токсичные стрелки, сыпавшиеся во все стороны, я увидел, как падающих замертво аборигенов очень быстро скрывал под собою минн. Я на ходу обратился к Эйтн:
– Может, найдется еще один бластер? – и протянул ей руку, уверенный, что так и будет.
Однако вместо того, чтобы вооружить меня, леди Аверре без единого слова быстрым и хирургически точным движением воткнула что-то в мое запястье.
Я громко вскрикнул, едва не споткнувшись. Замер на мгновение и воззрился на ампулу, торчавшую из руки. Ту самую, что обронил Аверре в замке.
– Зачем это?
– Выполняю условия договора Аманры, – откликнулась Эйтн. Вход в Святилище маячил перед самым носом. – Она же хотела, чтобы я вернула ей нечто украденное Батулом. Во всяком случае, с сывороткой от тебя будет намного больше толку.
Выдернув опустевшую ампулу, я почувствовал, как холод, будто живой, распространился по венам. Смешиваясь с кровью и проникая в нервные окончания, он заполнял меня до краев. Исчезла всякая усталость. И немощь, порожденная Иглой, ушла, будто ее никогда не было.
Развернувшись всем корпусом к сражению, я с необычной легкостью струящихся меж пальцев Теней создал большой, величиной с голову, огненный шар и метнул его в самую середину группы аборигенов, засевших высоко в кронах и поливающих отряд Занди своими ядовитыми дротиками.
Яркая вспышка, сопровождаемая громким хлопком, на несколько секунд озарила лощину, и на траву посыпались тлеющие останки тех, кто совсем недавно представлял смертельную угрозу.
Удивленно обернувшись в мою сторону, Занди отрывисто кивнул.
Зато Эйтн мой поступок, кажется, совсем не понравился, но она промолчала, за что я был ей особенно благодарен.
Тем временем взрыв привлек к себе внимание наставника и мамы, до того момента не сходивших со своих мест и не сводящих друг с друга напряженных взглядов.
Аверре понадобилось мгновение, чтобы оценить ситуацию и разобраться что к чему. Он поочередно смотрел то на меня, то на Эйтн, то на дыру в лиственном шатре над нами, затем его лицо потемнело от гнева, и он ударил по собственной племяннице мощным электрическим сгустком.
Я бы нипочем не успел помешать ему убить Эйтн, но реакция мамы избавила от необходимости что-либо предпринимать. Изящно взмахнув рукой, она отвела смертоносный пучок электричества в сторону. Сгусток ушел в землю, оставив после себя выжженную прогалину.
– Все-таки ты напрасно вернулась, Сол, – прошипел Батул и повторил: – Не стоило тебе вмешиваться в мои дела.
В ответ мама лишь насмешливо покачала головой.
– Думаешь, после всего, что я пережила, твои слова меня еще пугают?
– Нет, я так не думаю. Особенно после того, что ты сотворила с госпожой Бабор, – сказал Аверре, заставив нас с Эйтн сдавленно ахнуть. – А я все гадал, и к чему какой-то провинциальной ведьме вставлять мне палки в колеса? Собирался заняться ею позже, но наудачу убийца сама явилась ко мне. Ты, ведь, теперь ни перед чем не остановишься, чтобы помешать мне, так?
В этот момент лицо ведьмы утратило все признаки Сол Эпине. Моя мать вновь превратилась в старую и сморщенную несчастьями мину Аманры.
– Надеюсь, тебя это не удивляет? После всего, что мне пришлось пережить по твоей милости, после всего того, чему ты подверг и еще собираешься подвергнуть моего единственного сына, могла ли я остаться в стороне и просто смотреть на все это?
После этого