— Личное послание от товарища Орджоникидзе. Просил передать перед отправлением.
Я вскрыл конверт и быстро просмотрел короткую записку:
'Товарищ Краснов!
Товарищ Сталин высоко оценивает вашу инициативу. Успех этой миссии может изменить стратегический баланс на Дальнем Востоке. Действуйте смело, но осмотрительно. Ждем вашего возвращения с конкретными результатами.
Орджоникидзе'
Сложив записку и спрятав ее во внутренний карман пиджака, я окинул взглядом команду. Лица сосредоточенные, готовые к выполнению сложной задачи.
Архангельский с блокнотом в руках, вечный ученый. Перминов крепкий мужчина с мозолистыми руками настоящего геолога-полевика. Кравцова стройная женщина лет тридцати с решительным взглядом и коротко остриженными волосами. Воронцов невысокий, щуплый специалист с цепким взглядом человека, привыкшего замечать мельчайшие детали.
— Отправляемся, товарищи, — сказал я, поднимая саквояж. — Нас ждет Дальний Восток.
Прощание с Мышкиным заняло не больше минуты. Крепкое рукопожатие, короткий обмен взглядами, и мы двинулись к перрону, где уже стоял под парами длинный состав транссибирского экспресса.
Наш вагон первого класса поражал относительным комфортом. Мягкие спальные полки, обитые плюшем, деревянные панели на стенах, сверкающие чистотой умывальники. Проводник, степенный мужчина с аккуратными седыми усами, помог разместить багаж и напомнил о времени отправления.
— Через десять минут трогаемся, товарищи. Чай будет после отправления.
Я расположился у окна и наблюдал за суетой московского перрона. Носильщики в фартуках, торговцы газетами, пассажиры всех возрастов и социальных положений…
Странное чувство охватило меня. Всего три года назад я был в совершенно другом мире, успешным бизнесменом с собственным самолетом. Теперь я здесь, на московском вокзале 1931 года, во главе секретной экспедиции, лично знакомый со Сталиным и готовящийся изменить ход истории.
Кравцова, заметив мою задумчивость, деликатно кашлянула:
— Леонид Иванович, можно вопрос? Какие вероятные геологические структуры мы рассчитываем обнаружить в районе Цицикара?
Я мгновенно собрался. Даже в относительно безопасном пространстве купе нужно соблюдать легенду.
— Милая Софья Андреевна, — улыбнулся я, — нас ждет проверка состояния земляного полотна железной дороги. Гидрология, дренаж, устойчивость насыпей. Никаких геологических разрезов.
Кравцова понимающе кивнула, оценив мое напоминание о необходимости конспирации.
Архангельский с интересом разглядывал чертежи железнодорожного полотна, которые мы должны изучать на протяжении всей поездки для поддержания легенды.
Наконец раздался протяжный гудок паровоза. Поезд дернулся и медленно начал набирать ход.
Колеса стучали в такт моему сердцу, и каждый стук приближал нас к цели, далекому Дацинскому месторождению, о котором еще никто в мире не знал, кроме меня.
Московские окраины постепенно уступали место пригородным постройкам, а затем и подмосковным лесам. Я смотрел в окно и размышлял о значимости нашей миссии.
Если удастся подтвердить существование Дацинского месторождения, это изменит стратегический баланс на Дальнем Востоке. СССР получит козырь в дипломатических переговорах с Японией и Китаем, а в перспективе возможность доступа к гигантским запасам нефти.
Но прежде нам предстояло проделать невероятно длинный путь через всю страну.
Шесть суток до Читы по Транссибирской магистрали, затем переправа через границу и КВЖД до Харбина. И все это время поддерживать легенду обычной технической комиссии.
Наши просторы завораживали непередаваемым величием. Бесконечная тайга сменялась широкими полями, полноводные реки пересекались массивными мостами, через которые наш поезд проходил с грохотом и лязгом, а редкие станции появлялись как оазисы человеческой жизни среди дикой природы.
На третий день пути, где-то между Омском и Новосибирском, я проснулся на рассвете и долго смотрел в окно на пробегающие мимо леса. Солнце едва поднималось над горизонтом, окрашивая верхушки деревьев золотистым светом, а нижние ветви еще тонули в синеватой утренней дымке.
— Красота какая, — тихо произнес Архангельский, устраиваясь напротив меня. — Ни разу не был так далеко на востоке.
— И не каждому выпадает такая возможность, — ответил я. — Дальний Восток особый мир, не похожий ни на что другое.
Наш разговор прервал негромкий стук в дверь купе. Проводник принес утренний чай в подстаканниках с гравированными изображениями Кремля.
— Через два часа остановка в Новосибирске, товарищи, — сообщил он. — Стоянка сорок минут, можно размяться и пополнить запасы.
Когда проводник удалился, Кравцова достала из чемодана толстую папку с техническими схемами КВЖД.
— Пора освежить знания, — сказала она, раскладывая чертежи на небольшом откидном столике.
Следующий час мы провели, изучая инженерные особенности Китайско-Восточной железной дороги. Система дренажа, укрепление откосов, защита от оползней и размывов, все эти технические детали служили не только прикрытием, но и реальным обоснованием нашей миссии.
— Обратите внимание на этот участок, — я указал на карту района Цицикара, — здесь часты проблемы с подтоплением полотна во время муссонных дождей. Именно он будет приоритетным для нашей проверки.
Архангельский внимательно изучил обозначенный район, потом поднял на меня понимающий взгляд. Он уже знал из предварительных инструкций, что именно в этом месте предполагалось наличие нефтеносных пластов.
В Новосибирске мы вышли на перрон небольшими группами, как и предписывал Александров. Станционный буфет поражал относительным изобилием.
Свежий хлеб, яйца вкрутую, даже сливочное масло в небольших порциях. Явное свидетельство того, что коллективизация еще не успела полностью разрушить снабжение продовольствием.
— Обратите внимание, — негромко произнес Перминов, подсаживаясь ко мне, — на третьей лавке справа. Мужчина в сером пальто.
Я осторожно повернул голову в указанном направлении. Действительно, на лавке сидел человек неприметной внешности и что-то читал в газете.
Но его взгляд периодически поднимался и скользил по вокзалу, останавливаясь на членах нашей группы чуть дольше, чем следовало.
— Вижу, — так же тихо ответил я. — Предупредите Александрова. Никаких действий, просто наблюдайте.
Через несколько минут к нашему столику подсел полковник Александров.
— Не беспокойтесь, — сказал он, намазывая масло на хлеб, — это наш человек. Дополнительная страховка. Он проследит, не ведется ли наблюдение за нами.
— Довольно сложная система, — заметил я с невольным уважением к организации операции.
— В нашем деле лучше перестраховаться, — философски ответил Александров, потягивая горячий чай. — Восточное направление сейчас приоритетное. Все разведки мира проявляют повышенный интерес.
После Новосибирска поезд вошел в самое сердце Сибири. Великолепие природы сменилось суровостью ландшафта.
Густые хвойные леса, скалистые выступы, глубокие ущелья. Железная дорога словно прорезала себе путь через дикие места, демонстрируя торжество человеческой инженерной мысли.
Вечерами, когда поезд мчался сквозь бескрайние просторы, мы с Александровым собирались в его купе для координации действий и уточнения деталей предстоящей миссии.
— После прибытия в Харбин размещаемся в гостинице «Модерн», — инструктировал полковник, расстилая на столике карту Маньчжурии. — Там живут многие советские специалисты, поэтому наше присутствие не