— Архангельский, — обратился я к геологу, — давайте проверим состояние дренажных канав вдоль полотна. Необходимо оценить степень заиливания и эффективность отвода грунтовых вод.
— Конечно, Леонид Иванович, — Архангельский мгновенно понял мой намек. — Предлагаю начать с северного участка, где наблюдается характерное изменение цвета растительности, что может свидетельствовать о повышенной влажности грунта.
Мы взяли измерительные инструменты и, в сопровождении Ли, направились вдоль полотна железной дороги. Я нес специальный металлический щуп для проверки плотности грунта, а на самом деле замаскированное приспособление для взятия проб почвы. Архангельский захватил уровень и рулетку, а также кожаную сумку с пробирками и реактивами Вороножского.
Отойдя на достаточное расстояние от лагеря, я начал методично погружать щуп в грунт, демонстрируя Ли стандартную процедуру проверки.
— Видите, как меняется сопротивление на разной глубине? — объяснял я, одновременно извлекая образцы почвы и незаметно передавая их Архангельскому. — Это указывает на слоистую структуру грунта с различными степенями влагопроницаемости.
Ли с интересом наблюдал за процессом, задавая грамотные технические вопросы. Его компетентность вызывала уважение и одновременно осложняла нашу работу. Обмануть профессионала всегда труднее.
Когда мы отошли на полкилометра от лагеря, я заметил интересную особенность местности, небольшую котловину, поросшую чуть более яркой, сочной травой, отличающейся от окружающей растительности.
— Андрей Дмитриевич, обратите внимание на эту аномалию, — кивнул я Архангельскому в сторону котловины. — Необычная для данной местности растительность может указывать на особый состав почвы или подземные источники.
— Действительно, — подхватил Архангельский. — Предлагаю проверить этот участок на предмет возможного подтопления железнодорожной насыпи в период дождей.
Ли согласно кивнул, и мы направились к котловине. Китайский инженер отошел немного в сторону, изучая состояние дренажной канавы, что дало мне возможность достать из внутреннего кармана пиджака заветную ивовую ветку.
— Проверю этот участок старым методом, — негромко сказал я Архангельскому. — Будьте готовы к анализу образцов.
Архангельский понимающе кивнул и занял позицию между мной и Ли, частично закрывая меня от взгляда китайского инженера.
Я взял раздвоенную ветку ивы особым образом, и начал медленно двигаться по периметру котловины. Со стороны это выглядело как обычное хождение с измерительным инструментом, но на самом деле я следил за поведением лозы.
Архангельский тоже наблюдал за мной краем глаза.
В определенной точке я наклонил ветку вниз легким, но отчетливым движением. Сердце забилось чаще. Даже зная заранее, где примерно следует искать, момент первого отклонения лозы вызывал волнение.
— Здесь, — тихо произнес я, останавливаясь. — Отберите образцы на максимальную глубину.
Архангельский быстро подошел с металлическим буром, замаскированным под инструмент для проверки дренажных систем. Он вкрутил его в землю на полтора метра, затем извлек, получив колонку почвы.
В этот момент вернулся Ли.
— Что-то интересное нашли, товарищи? — поинтересовался он.
— Возможный источник проблем с отводом воды, — непринужденно ответил я, быстро пряча лозу в карман. — Структура почвы здесь меняется на глубине около метра, создавая своеобразный водоупорный слой. В сезон дождей это может привести к подтоплению насыпи.
Пока Архангельский отвлекал Ли техническими объяснениями, я украдкой рассмотрел извлеченный образец грунта. На глубине примерно полутора метров виднелось характерное маслянистое пятно и ощущался слабый, но узнаваемый запах углеводородов.
Нефть близко, прямо под нашими ногами!
Мы отобрали еще несколько проб в разных точках котловины, каждый раз находя признаки нефтеносности на примерно одинаковой глубине. Архангельский тщательно запаковал образцы в специальные контейнеры, замаскированные под стандартное железнодорожное оборудование.
Когда мы уже возвращались к лагерю, Александров незаметно подошел ко мне.
— Товарищ Краснов, — негромко произнес он, — на северном холме обнаружено японское наблюдение. Двое с биноклями и фотоаппаратурой. Замаскированы под геодезистов.
Я невозмутимо кивнул, не показывая беспокойства.
— Ожидаемо. Продолжаем работать по плану. Усильте маскировку реального оборудования. И подготовьте «инженерную находку», нам нужен убедительный предлог для длительных работ именно на этом участке.
Возвращаясь в лагерь под лучами поднявшегося уже высоко солнца, я испытывал сложную гамму чувств.
Волнение от первого подтверждения наличия нефти, настороженность из-за японского наблюдения и странное ощущение исторической значимости момента.
Полуденное солнце безжалостно палило, превращая нашу техническую палатку в подобие раскаленной духовки. Пот струился по лицу, пропитывая воротник рубашки и собираясь липкими пятнами на спине.
Но ни жара, ни постоянное напряжение от японского наблюдения не могли омрачить моего внутреннего возбуждения. Первые признаки нефти подтвердились!
Архангельский склонился над маленьким походным столиком, где в импровизированной лаборатории проводил анализ отобранных образцов. Его руки с хирургической точностью добавляли капли реактивов Вороножского в пробирки с растворенными образцами почвы.
— Леонид Иванович, — шепнул он, когда прозрачная жидкость в одной из пробирок приобрела характерный голубоватый оттенок, — реакция положительная. Следы углеводородов присутствуют во всех отобранных образцах.
Я удовлетворенно кивнул, одновременно поглядывая на Ли, который в этот момент изучал чертежи дренажной системы в другом конце палатки.
— Пора переходить к следующему этапу, — тихо сказал я. — Подготовили «аварийный участок»?
Архангельский утвердительно кивнул:
— Перминов завершает последние приготовления. Все будет выглядеть максимально достоверно.
Я громко хлопнул в ладоши, привлекая внимание всех присутствующих:
— Товарищи! Предлагаю продолжить инспекцию непосредственно железнодорожного полотна. Необходимо проверить состояние шпал и рельсовых соединений на проблемном участке.
Ли с готовностью отложил чертежи:
— Отличная мысль, товарищ Краснов. Я как раз обнаружил в документации упоминание о просадке полотна в этом районе в 1927 году, после особенно сильных дождей.
— Тем более важно тщательно проверить этот участок, — подхватил я. — Если проблема не была устранена капитально, мы можем столкнуться с повторением ситуации.
Наша группа направилась к железнодорожному полотну. Александров незаметно отстал, якобы для проверки измерительного оборудования, а на самом деле, чтобы удостовериться, что японские наблюдатели по-прежнему на своих позициях.
Насыпь железной дороги возвышалась над равниной примерно на два метра. Рельсы, уложенные еще в начале века российскими инженерами, потемнели от времени, но выглядели вполне крепкими. Между ними серели выветрившиеся деревянные шпалы, местами потрескавшиеся от перепадов температур и влажности.
Перминов уже ждал нас у подножия насыпи, держа в руках теодолит на треноге, стандартный инструмент для измерения уровня полотна.
— Проведем нивелирную съемку, — предложил я, обращаясь к Ли. — Проверим, нет ли отклонений от проектного уровня, которые могли образоваться со времени последнего ремонта.
— Разумная предосторожность, — согласился китайский инженер. — Я помогу с базовыми точками измерения.
Мы приступили к «измерениям». Перминов устанавливал теодолит в заранее