Воронцов умчался обратно к буровой, а я вернулся к координации общей эвакуации. Александров организовал погрузку наиболее ценного оборудования на первый грузовик, который должен был выйти по тайному маршруту еще до рассвета.
Архангельский колдовал над последними образцами, подготавливая их к транспортировке. Его руки, обычно такие уверенные, слегка подрагивали от волнения и усталости после бессонных ночей.
— Если бы только у нас было еще несколько дней, — сокрушался он, осторожно упаковывая керны. — Мы могли бы определить точную структуру месторождения, его границы, мощность пласта…
— То, что мы уже получили, уже бесценно, — успокоил я его. — Главное теперь сохранить и доставить это в Москву.
К двум часам ночи Воронцов завершил импровизированный ремонт оборудования. Выглядел он измотанным, но удовлетворенным:
— Сделано, товарищ Краснов. Скважина замаскирована полностью, следов бурения не обнаружить даже при профессиональном осмотре.
— Отлично, — я сжал его плечо в знак благодарности. — Осталось только упаковать последние материалы. Выезжаем через час. Первая группа с образцами и ключевой документацией — по тайному маршруту. Вторая группа с остальным оборудованием — по официальной дороге для поддержания легенды.
Когда основные приготовления были завершены, я вышел из технической палатки. Ночное небо Маньчжурии раскинулось над лагерем бескрайним куполом, усыпанным мириадами звезд. Прохладный ветер доносил запахи степных трав и далеких болот.
Архангельский неслышно подошел и встал рядом со мной:
— Удивительно, правда? — тихо произнес он, глядя на звезды. — Под этой мирной красотой скрываются такие сокровища.
— И такие опасности, — добавил я.
Мы стояли молча, глядя на тускло освещенный лагерь, который через несколько часов перестанет существовать. На площадке, где еще недавно возвышалась замаскированная буровая установка, теперь виднелся лишь ровный участок утрамбованной земли.
— Что случится с этим месторождением, Леонид Иванович? — вдруг спросил Архангельский. — Как вы думаете, наша страна сможет его использовать?
Я задумался, глядя на восточный горизонт. Ответ требовал осторожности. Слишком много я знал из будущего.
— История непредсказуема, Андрей Дмитриевич, — наконец произнес я. — Но одно могу сказать с уверенностью. Благодаря нашей экспедиции Советский Союз получил бесценное знание. А знание, как известно, сила.
Архангельский понимающе кивнул:
— Даже если сама нефть пока недоступна, информация о ее местонахождении меняет весь расклад сил в регионе.
— Именно, — подтвердил я. — А теперь давайте завершим приготовления. Нас ждет долгий путь домой.
Мы вернулись в палатку, где завершались последние приготовления к эвакуации. Образцы распределены, документация упакована, оборудование подготовлено к транспортировке. Оставалось лишь уничтожить последние черновики и ненужные материалы, которые могли бы выдать истинную цель нашей экспедиции.
Я собственноручно сжег несколько страниц с предварительными расчетами в маленькой железной печке, установленной в углу палатки. Огонь жадно пожирал бумагу, превращая ее в пепел и унося с собой последние видимые следы нашего великого открытия.
Первый грузовик, груженный наиболее ценными образцами и документами, был готов к отправке. Александров лично проверил маршрут и расставил дозорных на подходах к лагерю.
— Все готово, товарищ Краснов, — доложил военный специалист. — Первая группа может выдвигаться.
Я кивнул и дал сигнал к отправлению. Грузовик, приглушенно урча мотором, медленно тронулся в темноту, унося с собой главные доказательства нашего открытия.
Когда машина скрылась за холмом, я повернулся к Архангельскому:
— Рубикон перейден, Андрей Дмитриевич. Теперь остается лишь благополучно добраться до советской границы.
На востоке небо начинало светлеть, предвещая скорый рассвет. А вдалеке, на южном горизонте, виднелись крошечные огоньки. Возможно, фары приближающихся японских автомобилей.
Мы изменили историю, открыв Дацинское месторождение на двадцать восемь лет раньше срока. Теперь предстояло сохранить это открытие и использовать его для укрепления мощи нашей страны перед лицом грядущих испытаний.
— Собирайтесь, товарищи, — скомандовал я оставшимся членам экспедиции. — Мы уезжаем через двадцать минут. Нас ждет долгая дорога домой.
Глава 7
Японский план
Эвакуация шла полным ходом. После успешного завершения бурения и получения неопровержимых доказательств наличия нефти времени на раскачку не оставалось.
Первый грузовик с образцами и документацией уже отправился по тайному маршруту, минуя основные дороги. Вторая группа готовилась выдвинуться с рассветом по официальной трассе для поддержания легенды.
Я склонился над походным столом, сверяя маршруты и рассчитывая оптимальное время выхода для обеих групп. Главная задача сейчас заключалась в том, чтобы вывезти бесценные материалы, не привлекая внимания японцев. Их присутствие в районе становилось все более навязчивым.
Китайские рабочие под руководством Воронцова отлично замаскировали буровую скважину, а последние образцы нефтеносной породы тщательно упаковываны. Несмотря на видимую суету, эвакуация проходила организованно, согласно заранее разработанному плану.
Проблема заключалась в том, что уже возникли признаки повышенного интереса японцев к нашему лагерю.
Я проверил часы. До назначенного времени отхода основной группы оставалось чуть больше пяти минут. Усталость после бессонных ночей бурения давала о себе знать, но адреналин и ощущение успешно выполненной миссии поддерживали силы.
В этот момент Александров появился в палатке словно призрак, бесшумно и неожиданно. Его лицо, обычно непроницаемое, сейчас выражало тревогу, а это верный признак серьезных проблем. В руках он сжимал потрепанный кожаный планшет.
— Леонид Иванович, необходимо срочное совещание, — произнес он, окидывая взглядом техническую палатку, где кроме меня находились Архангельский и Воронцов. — Только руководство, больше никого.
Я кивнул и отдал распоряжение часовому никого не пускать. Архангельский и Воронцов встали рядом. Александров положил на походный стол планшет и оглянулся, убедившись, что полог палатки плотно задернут.
— Удалось перехватить японские документы, — негромко сообщил он, доставая сложенные листы с иероглифами и штампами. — Наш агент в штабе японского гарнизона рисковал головой ради этого. Это сведения по линии разведки. Самые свежие.
Он развернул на столе несколько листов с машинописным текстом и схемами. Рядом положил фотокопии каких-то приказов с японскими печатями.
— Квантунская армия планирует провокацию, — продолжил Александров, переходя на шепот. — Не в сентябре, как вы предполагали, а через три дня. Очевидно, наша экспедиция что-то изменила в их планах.
Я склонился над документами, пытаясь разобраться в японских иероглифах и схемах.
— Мне удалось сделать частичный перевод, — Александров положил сверху лист с рукописными заметками. — План следующий. Диверсионная группа подрывает участок Южно-Маньчжурской железной дороги возле станции Лютяохэ, обвиняют китайских партизан, и вводят «миротворческие силы» для защиты стратегических объектов.
— Стандартная схема, — кивнул я, — но почему сейчас, а не в сентябре? Вы точно уверены?