Первой русской крепостью, вставшей на пути Дмитрия, был Моравск. Воеводами здесь были Борис Ладыгин и Елизар Безобразов. Дмитрий разбил лагерь верст за 30 от города и послал под его стены отряд запорожцев с требованием сдачи. Грамоты Дмитрия, надетые на концы казацких сабель, произвели желаемое действие. Жители взбунтовались, повязали воевод и выдали их Дмитрию с изъявлением покорности.
На другой день Дмитрий въехал в Моравск. Горожане толпились по обе стороны дороги с хлебом-солью, плакали и кричали:
– Встает наше красное солнышко, давно закатилось оно!.. Ворочается наш князь Дмитрий Иванович…
Православные священники окропили царевича святой водой и окрестили наиболее чтимыми иконами. В это время Мнишек говорил толпе, что он сенатор польский и радный пан, следовательно, не станет лгать и клялся, что Дмитрий – настоящий царевич, прибавляя, уже не как сенатор и пан, а как обыкновенный враль, что король и вся Польша признали его, и если москвитяне не покорятся, то королевское войско придет следом и накажет бунтовщиков против законного московского государя.
Остаток дня был посвящен гулянию и пальбе из пушек и ружей в честь славного события.
Так же легко сдался Чернигов, где воеводил Иван Андреевич Татев. Чернигов считался воротами на Москву, поэтому был укреплен лучше других северских городов, но укрепления, которые никто не хочет защищать, – бесполезны.
Казачий отряд внезапно подскакал к стенам Чернигова.
– Поддавайтесь царю и великому князю Дмитрию Ивановичу! – кричали казаки. – Моравск уже поддался!
Черниговцы всполошились; одни грозили казакам со стен оружием, другие требовали немедленно открыть им ворота. В это время Татев, взошедший на стену, приказал стрельцам открыть огонь по ворам. Залп оказался чрезвычайно удачным – с десяток казаков повалились с коней на землю. Они кинулись от стен врассыпную и набросились на слабо укрепленный посад, грабя и поджигая дома. В городе раздался общий вопль о пощаде. Черниговцы повязали Татева и послали к казакам сказать, чтобы они прекратили грабеж – весь город бьет челом царю Дмитрию Ивановичу. Но казаки уже не слушали их, продолжая делать дело, за которым они, собственно, и явились сюда. Черниговские гонцы кинулись к самому Дмитрию. Царевич послал поляков Станислава Борша остановить погром, однако ко времени приезда миротворцев город уже был, как облупленный.
Дмитрий, въехавший в Чернигов на следующий день, лично вступился за жителей.
– Отдайте все, что вы пограбили незаконно у черниговцев, – сказал он казакам, – а не отдадите, пойду биться против вас с рыцарством.
Казаки льстиво оправдывались:
– Когда мы подошли к Чернигову, по нам стреляли и многих убили и ранили, поэтому мы и взяли посад, чтобы вознаградить себя: мы хотели этим царевичу прислужиться.
Препирательства продолжались несколько дней. Наконец казаки согласились возвратить большую часть добычи хозяевам.
Но едва удалось приструнить казаков, как возмутилось «рыцарство», потребовавшее уплаты жалованья. Дмитрий уговаривал их потерпеть, ссылаясь на нехватку денег; шляхта в ответ грозила уйти назад в Польшу. И действительно, часть поляков завладела одним из знамен, и, построившись под ним, двинулась на запад. Напрасно Дмитрий ехал за ними, умоляя вернуться, поляки даже не смотрели в его сторону. Совершенно павший духом, он возвратился в лагерь и обратился за советом к капелланам. Святые отцы, успевшие хорошо изучить свою паству, посоветовали Дмитрию любыми способами выплатить деньги. К счастью, в городской казне нашлось 10 тысяч рублей. Ушедшие из лагеря поляки, извещенные о том, что их более терпеливым соратникам выдают деньги, немедленно вернулись. Дмитрий успокоился – на время.
11 ноября его войско, насчитывающее уже 38 тысяч человек, подошло к Новгород-Северскому. Здесь дела пошли не так гладко. Воеводой в городе был окольничий Петр Федорович Басманов, сын одного из самых гнусных опричников Ивана Грозного. Басманов был дельный военачальник и смелый человек. Он готовился дать решительный отпор Дмитрию, не подозревая о том, что в скором времени ему суждено стать его ближайшим другом и сложить за него свою голову.
Учтя опыт сдачи Моравска и Чернигова, Басманов решил не допустить перехода горожан на сторону Дмитрия, для чего велел заранее сжечь посады и загнал жителей внутрь города. Казаки, как обычно высланные Дмитрием вперед, пришли уже на пепелище, вид которого вызвал у них неподдельное сожаление.
Вслед за казаками к городу подъехали парламентеры – три поляка в сопровождении нескольких жителей Моравска – и стали убеждать новгородцев сдаться и служить Дмитрию, как другие. В ответ они услышали со стен:
– А, б… сыны, приехали на наши деньги с вором!
Делать было нечего – нужно было приниматься за правильную осаду.
Дмитрий разбил лагерь версты за полторы от города. 14 ноября его артиллерия начала обстрел, пытаясь пробить брешь в стенах, но имевшиеся у него 14 небольших полевых пушечек не причинили ни малейшего вреда городским укреплениям. Зато пушкари Басманова клали ядра точно в цель, побив и покалечив в этот день многих осаждавших.
В последующие три дня охотники из лагеря Дмитрия дважды ходили на приступ, но городская артиллерия всякий раз рассеивала толпы нападавших, а тем смельчакам, кому все-таки удалось добежать до стен, осажденные поломали руки и ноги бревнами и колодами, сбрасываемыми сверху.
В ночь на 18 ноября осаждавшие изменили тактику и задумали поджечь город. Для этого наскоро сколотили две деревянные башенки, обложили их хворостом и соломой, поставили их на сани и тихо покатили по выжженному посаду к воротам. Но Басманов, выходивший на стены даже ночью, заметил диверсию и пушечным огнем отогнал поджигателей. Они попробовали подойти к воротам в другой раз, в третий – и вновь потерпели неудачу, потеряв с десяток человек, – а там и ночь прошла.
На рассвете поляки отрезали Дмитрию:
– Не пойдем больше.
Царевич в ответ съязвил:
– Я думал, что поляки великий народ, а они такие же люди, как и другие!
– Не порочь нашей славы! – зашумели они. – Все народы знают, что нам не в новость добывать приступом крепкие замки! Хотя теперь это не наша обязанность, но мы и тут не хотим потерять славы наших предков. Прикажи