— Серьезно? — Аймос недоверчиво приподнял бровь, — Ты готов заняться черновой работой?
— Ну, технически это будут делать мои тени, — ухмыльнулся бог ночи, — Но результат тебе понравится! К тому же… — он понизил голос, — Кажется, твои новые питомцы уже оценили мои способности к декору.
Блестяшка и Светик согласно мигнули, создавая причудливую игру света и тени под потолком.
Уголки рта Аймоса дрогнули:
— Ладно. Но с одним условием — больше никаких концертов. По крайней мере, пока не восстановим все как было.
— Договорились! — просиял Ноктус, — Хотя должен заметить, эти духи реально талантливы. Особенно тот безголовый — у него потрясающее чувство ритма!
— Я так рада, что вы помирились, — улыбнулась Эгилия, затягивая последнюю повязку на плече Ноктуса, — Потому что у меня как раз закончились бинты.
Боги переглянулись и синхронно вздохнули. Впереди их ждало много работы. Но теперь, по крайней мере, распри отошли на задний план.
— Кстати, — вдруг спросил Ноктус, — А что случилось с той бутылкой черного вина из царства ящеролюдов? Которую мы прятали от Громовержца?
— Уцелела, — буркнул Аймос, — Единственная из всей коллекции.
— Может… отметим примирение?
— Даже не думайте! — строго сказала Эгилия, — Сначала полное выздоровление. И восстановление дворца.
Боги снова синхронно вздохнули. Что ж… похоже, вечеринку придется отложить. В конце концов, у них была целая вечность впереди. Главное — что старая дружба оказалась крепче любых подозрений.
* * *
С высокой скалы, нависающей над бездонной пропастью, открывался вид, от которого стыла кровь даже у бессмертных. Мир Мертвых простирался во все стороны, насколько хватало глаз — бесконечное переплетение серых равнин, парящих островов и извилистых тропинок для душ. Но все это меркло по сравнению с тем, что находилось в центре.
В глубине чудовищной воронки ворочалось НЕЧТО — настолько огромное, что человеческий разум отказывался воспринимать его целиком. Бесчисленные щупальца из переплетенных человеческих душ медленно извивались во тьме, порой достигая самых верхних уровней мира мертвых. Они словно прощупывали пространство, выискивая новые жертвы. По поверхности этого невообразимого существа пробегали волны призрачного света — отблески миллионов сознаний, навеки застрявших в его плоти.
— Великая Ночь… — выдохнул Ноктус, впервые увидевший Сверхсущность так близко. Даже бог ночи, повидавший немало кошмаров за тысячелетия, был потрясен, — Теперь я понимаю, почему смертные сходят с ума, едва взглянув на нее. Это… это просто…
Он покачал головой, не в силах подобрать слова. Щупальца Сверхсущности двигались с какой-то жуткой грацией, завораживая и отталкивая одновременно.
Аймос мрачно кивнул. Бог подземного мира выглядел непривычно уставшим — последствия недавней драки с Ноктусом все еще давали о себе знать. Но дело было не только в физической усталости. В его глазах читалась глубокая тревога.
— И ведь самое жуткое, — процедил он, опираясь на каменный выступ, — что эта тварь каким-то образом… разумна. Я пытался изучать ее все эти дни. Она действует не просто инстинктивно. В ее действиях есть система.
— В смысле? — Ноктус оторвал взгляд от гипнотического движения щупалец.
— Например, она избирательно пропускает некоторые души. Словно… сортирует их. Иногда просто поглощает, а иногда — изучает, держит какое-то время и отпускает. Правда, я пока не понял, по какому принципу, — Аймос провел рукой по лицу, — А еще она… меняется. С каждым днем становится все больше. Врастает в саму ткань реальности Мира Мертвых.
Очередная группа призрачных фигур потянулась к воронке, медленно спускаясь по спиральному пути. Души шли безропотно, словно загипнотизированные. Их глаза были пусты, а движения скованными и механическими, как у марионеток.
— Почему они не сопротивляются? — Ноктус нахмурился, наблюдая как очередная душа растворяется в массе щупалец, — Это же души воинов, героев… Они должны бороться! Особенно вон тот, в генеральской форме…
— Бесполезно, — покачал головой Аймос, — Она как-то подавляет их волю. Вон видишь того Одаренного смертного? Я с утра наблюдал за ним. При жизни — настоящий герой, кавалер всех орденов. Так вот, он в самом начале попытался сопротивляться. Целых пять минут орал что-то про долг и честь, пытался организовать других духов на борьбу… — Бог подземного мира сделал паузу, — А потом просто замолчал. Глаза остекленели, и он пошел вместе с остальными. Прямо в пасть этому чудовищу.
Сверхсущность издала низкий, утробный гул, от которого задрожали скалы. Казалось, она прислушивается к их разговору. Или улавливает намерения. Но боги находились вне пределов ее досягаемости.
— И ничего нельзя сделать? — тихо спросил Ноктус.
— Сделать-то можно, но… — Аймос понизил голос, — Сверхсущность не просто тут пирует. Она словно… защищает Мир Мертвых от чего-то еще более страшного. Я чувствую это. Когда Бездна пытается просочиться сюда, Сверхсущность каким-то образом блокирует ее. Такой вот парадокс. Что нас убивает, одновременно нас защищает.
— Противостоит Бездне… Но при этом мешает нормальной работе загробного мира, — задумчиво протянул Ноктус.
— Да. Я пока не хочу вмешиваться, чтобы не сделать еще хуже…
Тут у Ноктуса в его черных глазах вспыхнули огоньки.
— Слушай, а может…
— Даже не начинай, — оборвал его Аймос, уже догадываясь, что тот хочет сказать.
— Да брось! — Ноктус развел руками, — Ты же понимаешь, что Эстро мог бы помочь. Он лучше всех разбирается в подобных вещах. Особенно после стольких лет в Бездне…
Лицо Аймоса мгновенно потемнело, желваки заходили под кожей:
— Именно поэтому я и не хочу его здесь видеть. Десять тысяч лет в Бездне, Ноктус! Ты хоть представляешь, что она могла с ним сделать?
— Но он же помог нам всем освободиться, — возразил Ноктус, — Создал Черное Солнце, собрал осколки…
— И тебе не кажется это подозрительным? — Аймос резко развернулся к другу, — Подумай сам — он возвращается из Бездны, создает артефакт невероятной силы, раздает метки направо и налево… А теперь еще и плодит потомство от смертных женщин! Создает героев, полубогов! Армию! Ты не находишь в этом какой-то… план?
Ноктус невольно отступил на шаг — таким яростным был взгляд бога подземного мира.
— Послушай, — бог ночи примирительно поднял руки, — Я знаю Эстро не первое тысячелетие. Да, он всегда любил интриги и сложные комбинации. Но предателем не был никогда.
— Это было