— Господин полковник, всем неспособным держать оружие оказано благословение императора, — гвардеец подошел к командирам. В сухих глазах невозможно было что-либо прочесть.
— Что там с ней?
— Акушерка… Ей особенно тяжело далось.
— Сам как?
— Норм… — под взглядом командира медик замялся. — Погано… Но и осталось немного. Прошу разрешения начать бой в первой шеренге.
— Не разрешаю. В первой будешь помехой. Иди в строй.
— Так точно, — четко развернувшись, врач побежал к полку. Над рокиритом разнесся быстрый стук подкованных каблуков.
— Что ж, господа, все обговорено. Действуем по плану. В Свете Его увидимся, — полковник протянул руку собеседникам. В неверном свете раннего утра и проблесках сварки из приоткрытых ворот ангара переплелись в пожатии три руки.
Пламя боролось за жизнь, но пожарная пена душила его. И не было больше снарядов разбить эти красные машины. Вот стена огня стала всего в рост, и из-за нее уже слышался рев озверевших культистов. Полковник спокойно смотрел, как все ниже и ниже опускается огонь, давший им лишние сутки. Когда пламя снизилось ещё, хорошо поставленный командный голос прорезал воздух.
— Штыки примкнуть, гранаты приготовить.
Строй за спиной зашевелилcя. Воины Мордии разгибали усики на гранатах и примыкали длинные штык-ножи.
Сквозь низкое, всего по колено, пламя начали проскакивать хаоситы.
— Гранатами бей! — Чугунные кругляши выкосили первые ряды нападающих, но перепрыгивая через горящие трупы, все лезли и лезли закопчённые люди…
Синие шеренги, блистая золотом эполетов, приняли удар прущей чёрной массы. Немного изогнулись, подались назад и застыли. Намертво.
Беснующаяся лилово-чёрная масса выла, извивалась, но не могла преодолеть тонкую стену синих с золотом мундиров.
Колдуны нападающих взвыли и позади мордийского строя бетон вспух гнилостными пузырями. Лиловые бестии, извергая пламя из пастей, бросились на спину стоящим насмерть мордийцам. Различимый даже в хаосе рукопашной голос отдал приказ, и, словно на параде, стена солдат перестроилась в плотное каре, опоясанное штыками. Чёрная волна, упиваясь кровью, обхватила синий риф. Теперь остатки полка дрались в полном окружении.
Демоны рвались по головам культистов к плотному строю и стекали обрывками экзопламы под ударами штыков и лазерными импульсами. Озверевшие хаоситы по телам своих и чужих прорывались к линии штыков, чтобы упасть в бруствер тел, у ног сынов Мордии. Под выстрелами и ударами гвардейцы падали один за другим, но на смену павшим из глубины строя вставали другие. Разрывы гранат на короткое время расчищали пространство, давали перестроиться и, сократив территорию, уплотнить строй, но уже следующая волна опять выбивала бойцов. Вот в бой вступил последний резерв — штабной взвод. Взревел пиломеч полковника. Чистым звонким голосом завел литанию знаменосец, поднимая выше простреленное знамя полка. Но следующий приступ накрыл синий островок, и знамя, покачнувшись, скрылось в бурой массе нелюдей.
Культисты, зайдясь в торжествующем вое, бросились к зданиям. Закопченная, окровавленная, звероподобная толпа заполонила взлетное поле. Над массой хаоситов, словно иконы, плыли изуродованные головы гвардейцев. И тогда ворота ангаров распахнулись, и, ревя моторами, на торжествующих еретиков устремились громады бензозаправщиков, погрузчиков, остатки бронетехники сил СПО. Наваренные за ночь шипы, ковши бульдозеров, гусеницы и колёса с чавканьем погрузились в визжащую массу. Сидящие на машинах ополченцы и солдаты самообороны стреляли в толпу, метали самодельные гранаты. Когда кончились патроны, а машины стали увязать в грудах тел, в ход пошли ломы, приклады, ножи, кулаки, зубы…
А позади, за рвами колдуны надрывались, из последних сил гоня новые и новые толпы на не желающих не только сдаваться, но и умирать защитников!
Под полем, в толще земли тоже шёл безнадёжный бой: бой со временем, бой с темнотой и ржавыми замками на бронированных дверях. Бой с разгильдяйством строителей, пренебрегавших чертежами.
Группа сапёров уже вторые сутки восстанавливала систему самоуничтожения плазменного реактора. Шесть направленных зарядов для уничтожения предохранительных устройств. Сырые, частично затопленные коридоры, тусклый аварийный свет. Вышедшая из строя проводка подрыва, наскоро проложенные прямо по щербатому полу кабели взамен поврежденных. Безумие, плещущееся в красных от бессонницы глазах сержанта и старшего теха.
— Сэр, кажется есть! — Техник, уже неразличимого возраста, радостно щёлкал тумблерами на зондовом тестере. — Мы нашли обрыв, двести шестой отсек, разрыв кабеля…
Жуткий вой прервал радостный доклад. Из стены, разрывая вдруг ставший резиноподобным бетон, вырвалась лиловая фигура. Коридор залил фиолетовый свет, с потолка посыпались куски кладки… Лязгнули челюсти, и разорванное напополам человеческое тело отлетело в темноту прохода, упал и покатился фонарь. Застыло светлое пятно на стене. Темноту прорезали всполохи выстрелов, взвизг цепного меча гвардейца и яркий огонь плазменного резака техника… Лиловая фигура заметалась по стенам и потолку, прыгая и переворачиваясь на лету. Голова техника слетела с плеч и поскакала по полу, из дёргающегося тела хлестнул фонтан крови… И тогда к врагу полетел небольшой предмет и, ударившись о стену, замер. Отродье хаоса что-то почувствовав, метнулось к упавшей вещи. Мордиец поднял средний палец на вытянутой руке и что-то крикнул, прыгая за угол… Грянул взрыв…
По искрошенному бетонному полу полз человек. Ещё утром, он, наверное, был солдатом, воином-защитником Империума. Но сейчас он был просто человеком. Простым, слабым человеком с перебитыми осколками ногами, истекающим кровью. Во имя всего человеческого он полз, полз вдоль кабеля, ища проклятый обрыв.
Уже на грани беспамятства гвардеец увидел упавшую бетонную балку, перебившую провод. Со стоном он перевалил свое изуродованное тело через груду обломков, дотянулся рукой до обрывков и понял, что силы оставили его, белая пелена захлестнула взор…
Сквозь черную пелену, застилающую взор, человек взмолился:
— Господи! Жертвы прошу, не милости…
Уже умирая, он увидел вспышку золотого света, и женщину в потрепанном, но чистом полевом камуфляже, что села рядом с ним, за спиной её угадывались смутные силуэты. Тёплая легкая ладонь легла на лоб, прогоняя боль…
И сомкнулись зубы на обрывках кабеля…
Яркая синяя вспышка озарила полуостров. Свет образовал гигантскую полусферу, растущую из земли. В эпицентре все живое и неживое было испепелено мгновенным тепловым ударом. Исчезали тела в чудовищном жаре освободившейся плазмы, испарялась сталь, и тек рокирит построек. Через несколько секунд яркую полусферу заволокло тучей пыли, поднявшейся от земли, а следом за светом, ломая деревья как лучинки и разрывая на куски бронетехнику, пошла ударная волна. А в центре полуострова вставал гигантский дымно-пылевой гриб, словно последний памятник всем павшим на этом клочке земли.
Те, кого потом назовут «Лесными крысами», ощутили сотрясение даже в восьмидесяти километрах от космопорта. Сначала под ногами затряслась земля,