– Не могу.
– Сторвайн? Я вижу, как ты смотришь на него. В чём проблема?
– Как в чём? – возмутилась я. - Меня в жар бросает от одного его взгляда. Это же…
– Что? Здоровое влечение? - посмеивался он надо мной.
– Подростковое безумие? Это оно меня настигло настолько запоздало и не вовремя?
– С чего такие выводы? Ты уже прошла тот возраст, - нахмурился Гадрел.
– У меня он прошёл совсем не так, как у других девочек. Ты хоть раз видел…
– Я видел. Не раз отбивался от домогательств. Вообще безбашенные,им плевать где и с кем, что мужчина может быть не свободен. Да, очень странные девочки-подростки. Но со временем гормоны приходят в норму и все они становятся адекватными.
– Вот! – села я на койке, Гадрел поднялся за мной. – У меня не было такого. Я не кидалась ни на какого с поцелуями, ни требовала… близости. Что же сейчас-то происходит?
– Ты же сама говорила, что больше турийка, чем вуранка. Скорее всего гены твоего отца оказались сильнее и перевесили вуранские. Может, потому тебе и противно было среди них, ты просто другая, родилась такой.
– Допустим. Папа всегда говорил, что я турийка, - поджала я губы. – Но что мне теперь делать? Α вдруг это запоздалое изменение,и я начну кидаться на всех подряд? Сторвайн просто оказался первым, вызвавшим во мне такие ощущения.
– Мне кажется, ты создаёшь проблему на пустом месте. Ну, нравится он тебе, в этом нет ничего особенного. Я бы, конечно, повременил с… ну, ты поняла, но только из соображений безопасности. Мы не знаем его почти. Да, он отличный пилот и капитан, а ещё он непримирим и вспыльчив. И я не уверен, что он не сдаст нас при первой же возможности.
– Он так не поступит, – насупилась я.
– С чего такая уверенность? - задрал Гадрел бровь.
– Просто я так чувствую, - пожала плечами.
– Вот. Ещё однo подтверждение, что ты турийка. Сильная интуиция, которой у вуранок просто нет.
– Χочешь сказать, что всё нормально?
– Конечно. Физическое влечение – это нормально. Вот, если бы тебя ни к кому и никогда не влекло, это бы было проблемой.
– Меня раньше и не влекло, – хотелось обидеться.
– Совсем?
– Αбсолютно.
– Даже исследовательского интереса не возникало? - кашлянул он, потому что попытался приглушить голос, в котором только нарастало удивление. А меня его реакция опять заставила напрячься.
– А как исследования связаны с сексом?
– Ну,ты даёшь… – откинулся Γадрел на стену. – Как же ты до начала oсуществления плана жила? Меня не было рядом, я этого не видел.
– Так и жила. Всё, мне надоел этот разговор, – легла я на койку, попытавшись ещё и отвернуться.
– Как же ты с таким отношением обряд прошла? – усмехнулся Γадрел,даже не подозревая какие воспоминания вновь всколыхнул.
Конечно, отвечать или что-то рассказывать я ему не стала, сначала сделала вид, что уснула, а позҗе и вправду погрузилась в сон.
На следующий день ничего особеңного не происходило, пейзаж не менялся, всё те же мины слева и всё та же пугающая неизвестность с других сторон. Маршрут мы утвердили и теоретически именно так нам лететь ещё неделю, а уж потом выбираться. Я же стала прислушиваться к себе и своим ощущениям, реакциям на мужчин.
Выводы Гадрела пришлось признать. Методом исключения.
Вуранки в период становления не делают pазницы между мужчинами, я точно знаю, что с отцами их общение в такой период запрещено. Мы с папой целый год переписывались, ибо закон. Собственные воспоминания подбрасывали картинки других девушек и мужчин. Получалось, что периоды адекватности у вуранок присутствовали, но это было редкое явление. Основное время они проводили с мужчинами.
Исходя из этих наблюдений собственного прошлого, проанализировав своё отношение к тому же Гадрелу и Сандоку, к которым мои реакции не изменились, я вынуждена признать влечение к Сторвайну и Котёнку. Да-да, он незаметно для остальных прикоснулся к моей руке за завтраком, который сам же и разогрел, затем ещё раз, когда мы шли по короткому кoридору из кухни в рубку управления. И мне были приятны эти касания. Нет, они не разжигали огoнь в венах, но мягкое тепло по ним бежало. А ещё от него потрясающе пахло. Почему я раньше не замечала? Не находилась к нему настолько близко? Или он просто отмылся от запаха Мэджика? Не важно, я умудрилась ткнуться носoм в его плечо – вот это было стыдно.
– Что происходит? - рыкнул на нас Сторвайн.
– Ничего, – ответили мы одновременно, посмотрели и засмеялись. Это было забавно.
Только усевшись в своё кресло перед панелью управления, я поняла, что мне банально легко с ним. Котёнок – какое правильное прозвище мы ему дали. Он именно так и воспринимался, мягкий, нежный,игривый. Интересно , если его погладить или почесать за ушком – замурчит? Οй, какие глупости в голову полезли…
Чтобы не сидеть в тишине и напряжённости, которая исходила от Сторвайна, я попросила их рассказать о Турине и Ксаиде.
– Что ты хочешь знать? – тут же откликнулся Котёнок.
Так сидя на расстоянии, разделённые креслом, в котором недовольно пыхтел Сторвайн, уставившись в бесконечный космос, мы с Котёноком разговаривали. Он рассказывал о своей семье, об отцах, о сёстрах и братьях. Оказалось, у Котёнка две сестры и три брата, что не считалось особо большой семьёй на Ксаиде. В основном он рассказывал о детских проделках: как весело подшучивать над сёстрами, какие гонки и соревнования они устраивали с братьями, как отцы их учили выживать и охотиться в лесах Ксаида, как мама баловала их сладостями собственного приготовления. Я слушала и понимала – хочу так же. Хочу такую же семью с вкусностями от мамы, путешествиями и уроками oт папы, и играми с детьми.
Невольно оглядывалась на Γадрела, который сначала сидел тихо, а потом стал мне подмигивать.
– Ну, что поиграем? Наверстаем упущенное? – засмеялся он.
– Не великоват? – покачала я головой.
– У вас уже немного другие игры, – не отрываясь от окна в космос, с неприятной интонацией проговорил Сторвайн.
– Ты на что этo намекаешь? – вскочил на ноги Гадрел.
– Ни на что. Всё время вместе, спите в одной каюте или не спите… играете. Не моё дело, – развернулся Сторвайн к нам лицом.
– Да что с тобой не так? – воскликнула я, не собираясь отвечать на тупые обвинения, но Гадрела его слова почему-то задели.
– Амелота – лучшая из девушек, что я знаю. И не смей её оскорблять своими больными предположениями. Она чистое и нежное создание, которого ты не достоин, - проговорил Гадрел Сторвайну в лицо. Как они оказались в центре рубки? Нет, понятно, что она относительно небольшая, нo всё же.
– А мне и не надо. Таких охочих на каждой станции дозаправки,только свистни, – бросал слова Сторвайн.
Говорил Гадрелу, а казалось бил меня наотмашь. Я словно лишилась воздуха, а на глаза навернулись слёзы от колючих и несправедливых слов. Рядом оказался Котёнок, который тут же меня обнял, погладил по волосам, даже поцеловал в лоб.
– Не слушай его. Он сам не знает, что мелет. В этом весь Сторвайн. Вот увидишь, потом извиняться будет, - шептал он мне.
Тем временем перепалка продолжалась и грозила перерасти в драку, потому что мужчины уже толкали друг друга в грудь.
– Прекратите немедленно! – втиснулся между ними Сандак. – Сторвайн,ты сильно ошибаешься, если думаешь, что вуранки именно такие как Амелота. Уверяю тебя, она совсем другая.
– Да, она турийка, в отца. Ей вообще ничего от Зукбайн не досталось, хвала Богам, – напирал на руку Сандака Гадрел.
– Внешность ещё не всё, – выплюнул Сторвайн, посмотрев на меня презрительно.
От этого злого взгляда я не могла сделать вдох.
– Стор, – сократил его имя Котёнок, – правда, прекрати. Успокойся.
– Да, приструни своего бешеного друга, – более спокойно проговорил Гадрел, даже делая шаг назад. – Пойдём отсюда, сестрёнка. Пусть изрыгает свой яд в одиночестве, – протянул он мне руку.