Наложников на большие приёмы, вроде сегодняшнего не пустят, если только я не захочу, чтобы конкретный, вроде фаворита, был рядом. Он бы наряду с мужьями и женихами подавал мне еду, напитки, обеспечивал развлечения, беседы. Конечно, кто-то ещё мог мне это дать, если я захочу. Но это бы обозначало мою благосклонность к нему и его роду, как в политическом, так и любом другом смысле.
В любом случае, моих наложников не будет в моей свите. Только мужья, женихи и охрана. Двоих из них представили мне, едва мы вышли из спальни в гостиную. По словам Дейласа, это были ребята из выигравших в соревновании десятое и одиннадцатое место. Они назначались моими личными защитниками, но только защитниками, не более. Даже слова мне не смели сказать, если на не захочу иначе.
Любой из защитников мог стать и наложником, если мне приглянется, этого не исключалось. Но сейчас мои мысли были далеки от подобного сценария. Сейчас же они лишь охрана, опустившаяся на колени, когда мы вышли к ним. Молчаливая личная стража.
- Приём готов. Все ждут начала, - сообщил Дейлас, когда ему пришло оповещение на планшет.
- Его объявим мы, как только появимся и займём места, - пояснил Райгран, укладываю мою руку себе на локоть.
Мы шли по коридорам, как я вчера. К нам присоединялись как стражники, так и высокопоставленные шаркарийцы. Среди них я увидела несколько знакомых лиц, одной из них была вира Ассара. Каждый из встречающих и присоединяющихся сначала кланялся или преклонял колено, а потом вставал на своё место в нашем строю.
Впереди шли двое из императорской стражи, что охраняли мои покои. Потом я и Райгран, чуть позади Дейлас и Рорго, Ронша и Варша, Эридан и Стаон. Следом за ними ещё пара из стражей, а там уж и советники по их важности и каким-то личным заслугам.
Из императорского крыла мы вышли в общие коридоры, а там и до главного места сбора и встречи было не так далеко. Оно было на том же этаже, в самом конце главного, центрального коридора-холла: настолько он был огромным, что не понять, чего в нём всё же больше - от коридора или всё же от какой-то залы или холла.
У дверей последней залы стояла стража в абсолютно чёрных доспехах. Четвёрка, по двое с каждой стороны дверей. Двое остались неподвижны, а другие двое подали сигнал, чтобы дверь открылась. И едва створки сдвинулись, как шум по ту сторону стал слышен с этой. Голоса, много голос самых разных тональностей. Женские и мужские, кажется, я слышала даже детский.
Но все они умолкли мгновенно, стоило им заметить поданный сигнал и открывающуюся дверь.
Когда же створки были открыты полностью, мы двинулись дальше под пристальным взглядом каждого присутствующего. Мужчины садились на одно колено с нашим приближением, а женщины чуть приседали и низко склоняли головы. Я заметила, что почти каждая из них, будь то шаркарийка, тианка или ливитка, все были с закрытыми лицами. Только у нескольких женщин, что стояли ближе к трону были довольно длинные «платки», чуть ниже плеч и выше локтей, у остальных – едва накрывали головы.
В конце огромнейшей заполненной народом залы, в которой кажется мог поместиться корабль Буза и даже летать в нём спокойно, нарезая круги, стоял странный трон. Если этот камень вообще можно было таковым назвать. Он словно состоял из двух частей, составленных вместе. И в каждой из них было углубление на краю, чтобы можно было усесться одному.
Одна часть была выше другой и чуть дальше, она даже светлее и светится ярче. Да, сначала я думала, что это из-за света ламп и огромных окон, но нет, камень сверкал и сиял, светился изнутри. Когда мы приблизились к этому возвышению, стража разошлась по сторонам и стала у начала степеней, как бы ограждая возвышение от народа. Свита из приближённых к императору встала по краям от него и явно ближе к своим семьям, стоящим ближе всех.
Рядом с ними и ближе к камню остановились женихи, по трое с каждой стороны. Дейлас и Рорго были ближе всех. Мы же с Райграном подошли к камню-трону и остановились. Муж развернулся ко мне лицом, я повернулась следом, потом он обернулся к народу, беря меня за другую руку и поднимая её. Все поднялись с колен и подняли головы одновременно с этим жестом, и теперь смотрели на нас. Молчали и чего-то ждали.
Райгран осмотрел всех присутствующих, словно и сам ждал чего-то. Но никто не спешил что-то делать, тогда муж развернулся ко мне, а потом подошёл к самой высокой части трона и сел на одно колено боком к нему. И я поняла: он сделал из своей ноги ступеньку и предлагал встать на неё, чтобы сесть на… моё место.
Сглотнув, я сделала так, как супруг молча предлагал. Он держал меня за руку, а хвостом придерживал за талию, чтобы мне было легче. И только когда я опустилась на странно тёплый и мягкий под попой камень, император встал, гордо расправив плечи, отошёл на шаг и сел на своё место.
Зал взорвался аплодисментами, разрывая тишину. Под этим шумом я тихо спросила, зная, что муж услышит – у него в ухе был какой-то наушник, что он вдел, когда надел мне «покрывало»:
- Почему все молчали? И чего ты ждал?
- Возражений. Это право любого рода высказать своё недовольство моим выбором. Они доказали бы свои намерения в бою, - было мне ответом.
Хитро. Умно. Демократично?
Дать возможность высказаться, показать свои намерения, а потом сразиться за них. А выиграет или нет – это уже как повезёт. Всё же вдруг сражение будет именно с самим императором, тогда варианта победы можно было бы не рассматривать. Так стоит ли высказывать недовольство? Стоит ли показывать его? Или у них это очередная особенность менталитета?
Ещё одно интересное замечание: в накидке я слышала его так, будто он говорил рядом с моих ухом, в оба сразу, а не в метре от меня.
Когда восхождение на трон было завершено, Райгран кивнул рядом с ним стоящему Дейласу, и он что-то напечатал на планшете. Двери залы, что закрылись за нами, снова открылись. Теперь за ними стояли ластарианцы. Их невозможно было не узнать – каждый был синекожим и светился. Кожей, белыми волосами, глазами.
Они были разодеты в богатые одежды цвета темнеющего неба, на головах, в волосах, на руках и груди – везде были различные