Яркими вспышками световые голыши проносились в воздухе, перелетали через балюстраду, падали под ноги Яррана. Осколки, отбрасывая тусклое марево, усеивали пол.
Внезапно дракон поймал камень и швырнул обратно. В ответ в его сторону, раскручиваясь вокруг своей оси, пронеслась латунная плошка и врезалась прямиком в живот.
— Дерись как мужчина! — сгибаясь пополам, прохрипел он.
Вообще, я была согласна со взлохмаченным, перепачканным копотью Яном, что от дракона лучше отбиваться сподручными средствами. И художник с этим прекрасно справлялся.
— Господа! — громко проговорила я, заставив обоих повернуть ко мне головы. — Теперь давайте успокоимся и поговорим как цивилизованные люди!
Те переглянулись. Секундой позже Ярран бросился в сторону будущего трупа. Художник, понятно, трупом становиться не планировал. Схватив металлическую подставку с крюком на конце, он выставил оружие вперед и, как бодучий бык, рванул на противника.
— Стоять! — рявкнула я и со сноровкой, вбитой годами охоты на бестий, выбросила вперед чары окостенения.
Воздух дрогнул, световые камни под ногами рассыпались на мелкие фрагменты, волосы обоих дуэлянтов взметнулись. Скандалисты замерли в нелепых позах. Один в выставленной стойкой, похожей на короткое копье. Второй с вытянутыми руками и растопыренными пальцами, увенчанными черными звериными когтями. Лохмы у обоих торчали вверх, лица скорчились, глаза выпучились. Оно и понятно: заклятье окостенения дышать полной грудью не позволяло.
— Теперь вам полегчало?! — рявкнула я.
В ответ Ян замычал. Подозреваю, нецензурно выбранился. Ярран подать голос не рискнул.
— А я ведь по-хорошему вас попросила, — проворчала я, раздраженно отряхивая с испачканного платья пепел. — Ведь как нормальным людям сказала: давайте вести себя цивилизованно! Нет, пока магией не шарахнешь, никто не успокоится…
— Даже возразить не получается, — прозвучал за спиной низкий насмешливый голос.
Я оглянулась через плечо. Скрестив руки на груди, в дверях стоял Эсхард. Главная злодейка сегодняшнего вечера, просто камень преткновения и хурма раздора, испуганно переминалась за могучим владыческим плечом и громко всхлипывала.
— Владыка Нордвей, неужели вы отвлеклись от банных дел и пришли остановить дипломатическое безобразие? — с неприятной улыбкой спросила я. — Угомоните своих подданных!
— Да вы и без меня с этим неплохо справились, госпожа Егорьева, — ответил он, и показалось, будто между слов прозвучало «угомонитесь уже сама». — Благодарю вас. Объявлять поединок чести, когда во дворце гости из соседних земель — оскорбление для дворца и кейрима.
— А в другое время, выходит, нормально? — едва не поперхнувшись от возмущения, воскликнула я. — Если бы твой… ваш посол под шумок не устроил этот непотребный цирк в драконьей манере, никто не узнал бы, что у его сестры появился поклонник! А ты… вы не одобряете выбранное время?
— Как кейрим этих земель, я обязан хранить традиции и не противиться, когда им следуют мои подданные, — невозмутимо наблюдая, как я начинаю закипать, ответил он.
— Не пойму, я здесь единственный разумный человек? — ни к кому конкретно не обращаясь, задала я риторический вопрос. — В Родолессе за поединок можно надолго загреметь застенок!
— Но мы в Хайдесе, — напомнил владыка.
— Прости, что вмешиваюсь, кейрим Эсхард, — влезла в принципиальный спор Данри. — Можно ли вернуть Яррану подвижность?
— Не сейчас! — в один голос рявкнул мы, заставив ее не только примолкнуть, но и попятиться.
— Виталия, согласно нашим варварским традициям, так сильно тебя возмущающим, ты заменила в поединке своего художника и победила, — ровным голосом объявил Эсхард. — Тебе решать, как поступить с проигравшим.
Теперь и Ярран замычал, видимо, пытаясь спорить с владыкой.
— Справедливо говоря, весь поединок я пробегала, — резко поумерив пыл, призналась я.
— Опусти частности, — тихонечко посоветовал Эсхард.
— Чудесно! Я хочу, чтобы господин Элори покинул дворец, — без колебаний решила я и посмотрела на посла, окостеневшего с жутковатым оскалом на перепачканном прахом лице. — Очевидно, что вдвоем с господином Лунецким ему во дворце тесно, а мой художник по-прежнему должен закончить работу над атласом бестий.
— Я принимаю твое решение, — невозмутимо согласился владыка отправить посла в очередную ссылку. — Верни проигравшему подвижность.
— А Яна ты предлагаешь оставить в позе статуи? — недовольно уточнила я.
— Этой ночью он должен подумать о вечном.
Безжалостности, с какой владыка захотел наказать обоих дебоширов, можно было аплодировать. И все моими руками! Какое драконье коварство.
— Подумает о вечном за работой, — отказалась я мучить беднягу.
— Я сказал свое слово, — предупреждающим тоном заметил Эсхард.
— Мне нужен художник, способный рисовать, говорить и ходить, — возразила я. — Ян выпадет из работы на пару недель, а горящие сроки сильно портят мой характер. Сама с собой не могу ужиться.
Мы обменялись многозначительными взглядами.
— Размораживай, — с истинно королевским величием кивнул он, по всей видимости, оценив безрадостные перспективы.
Я аккуратно сняла чары с Яна. Спутанные волосы упали ему на плечи идеально расчесанным шелковым водопадом, стойка выпала из затекшей руки. Он пошатнулся и охнул, с трудом удержав равновесие. За недолгое время тело в неудобной позе затекло.
— Идемте, господин Лунецкий, — позвала я.
— Госпожа Егорьева, — сдержанно позвал меня Эсхард.
— Вы что-то еще хотели? — изогнув брови, уточнила я.
— Расколдуйте моего посла, — со смеющимися глазами напомнил он.
— Совершенно забыла! Такая неловкость! — фальшиво охнула я и резко, без деликатности сорвала с Яррана магические путы.
Из одежды дракона, как из пыльного ковра, вылетело облако праха. Волосы волной упали на спину, звериные когти втянулись в пальцы, глаза вновь обратились человеческими. Он с достоинством выпрямился, но затекшее тело вновь легонько скосило.
— Идите, — обманчиво мягким тоном приказал Эсхард нам покинуть балкон. По всей видимости, посла ждала моральная порка.
С балкона Ян выходил уверенной походкой, по-королевски подняв подбородок. Он остановился возле заплаканной Данри и вкрадчивым голосом, копируя интонации владыки, умеющего сказать так, чтобы любое слово звучало значительно, произнес:
— Госпожа Элори, верните написанный мной портрет. Я его уничтожу лично.
— Как скажете, господин Лунецкий, — передернув плечами, холодно согласилась она.
До самого поворота Ян держался молодцом, но едва мы скрылись от чужих глаз, как он громко охнул, схватился за стену и принялся встряхивать ноги. Одну, другую.
— Как же ноги сводит! — проскрежетал он. — Что за демонские заклятия ты практикуешь?
— Такими ловят нечисть, — спокойно