— Здесь так много разных книг! — продолжала кокетничать Данри. — Выбери для меня самую интересную.
— У меня есть предположение, что тебе непременно понравится, — с доброй улыбкой ответил Эсхард, мягко похлопав девушку по руке. — Позволите вас побеспокоить, госпожа Егорьева?
Обойдя стол, владыка оперся о спинку стула и склонился к выдвижным ящикам. Он не пытался прижиматься, между нами оставалась прослойка воздуха. Однако от вынужденной близости его сильного тела, от аромата одеколона, терпкой хвойно-цитрусовой смеси, я внезапно почувствовала незнакомое замешательство. Казалось, что в позвоночнике появился стальной прут, не позволяющий шевелиться и ровно дышать.
Эсхард выдвинул ящик, проверил книги и, выпрямляясь, резюмировал:
— Видимо, переложили.
— Теперь мне еще любопытнее! — просияла Данри. — Мы непременно должны найти эту книгу!
Они скрылись за колонной. Из глубины зала звучали их неясные голоса. Я повела плечами и вновь взялась за письмо. Словарь бранной речи из сознания исчез. Вместе со всеми словами. Большим усилием воли я вывела на листе строчку, вполне отражающую суть претензии.
Где-то за спиной раздался возмущенный голос Данри:
— Детские сказки?
— Тебе понравится, — уверил ее владыка.
— Но я хочу почитать что-нибудь серьезное! — заспорила она.
— Значит, хочешь расширить кругозор… — понимающе протянул владыка, и только глухой не услышал бы в его интонациях иронию. — Астрономический трактат о движении небесных тел подойдет?
— Именно то, чего мне недоставало!
Наконец, они появились в поле зрения. В руках Данри несла толстый манускрипт в черном кожаном перелете и старательно прятала досаду.
Эсхард приблизился к столу и весьма бесцеремонно пальцем подвинул поближе к себе забракованное письмо, в котором из приличного были только приветствие и знаки препинания. Может, еще парочка слов, вписанных исключительно для связки.
— Благодарю, кейрим, — произнесла Данри. — Обещаю прочитать очень быстро!
— Не торопись, — отозвался он и, не спросив разрешения, забрал со стола письмо.
— Изучу и непременно тебе расскажу!
— Я не собираюсь принимать у тебя экзамен, Данри, — по-доброму усмехнулся Эсхард. — Читай для удовольствия.
— А как же обсудить? Прочитанное непременно надо обсуждать и делиться впечатлениями.
— Я не изучал этот трактат, — по-простому признался владыка. — Больше не будем отвлекать госпожу Егорьеву от работы.
Он недвусмысленно кивнул в сторону открытых двустворчатых дверей и вернулся к беспардонному чтению письма к моей ненаглядной матушке. Данри поскучнела. Покрутив головой, она прошептала:
— Госпожа Егорьева, вы не против, если я тихонечко почитаю на диванчике? Буду совсем незаметной.
— Против, — спокойно ответила я. — Мне обещали полную тишину во время работы.
— Да я даже не чихну! — воспротивилась выдворению девчонка и звонко чихнула, так тряхнув головой, что на волосах повисла заколка.
Владыка оторвался от чтения и, не произнося ни слова, вперил в Данри острый взгляд. Та мигом ретировалась и с королевской осанкой, словно уходила по собственному желанию, отправилась вон. На полпути она вдруг замерла и снова громко чихнула.
— У нее реакция на книжную пыль или на астрономию? — не удержалась я.
— На чтение, — насмешливо хмыкнул Эсхард и скомандовал девушке: — Не забудь закрыть за собой дверь.
Створки дверей сомкнулись. Мы остались одни.
— Тебя не смущает читать личную переписку? — не скрывая иронии, спросила я.
— Абсолютно не смущает, — кивнул он. — Я не все понял в этом послании. Здесь много непереводимых родолесских понятий…
Да, они называются матерными ругательствами.
— Тебе еще и дословный перевод личного письма нужен? — с фальшивым удивлением протянула я. — Да вы самодур, кейрим Нордвей.
— Так и есть, — бессовестно подтвердил он. — Насколько я уловил суть, твоя матушка передала мне дары. Понятия не имею, что такое «патиссоны», но дар прислали мне, я хочу его получить!
— Ты серьезно? — вырвалось у меня.
— И три банки яблочного джема, — не поведя бровью, нахально потребовал он. — Я всегда серьезен, когда дело касается даров.
— Хорошо! — воскликнула я. — Попрошу, чтобы тебе принесли всю походную кухню. Теперь мне можно закончить письмо?
— Не забудь передать матушке от меня самый сердечный привет. — Эсхард положил исписанный лист на стол. — И Виталия…
— Что еще? — проворчала я.
— В жизни не подумал бы, что девушки умеют так сочно ругаться, — с улыбкой произнес он напоследок.
В Родолесс отправилось исключительно лаконичное письмо с одной фразой: «Почему именно бальное платье?!»
Через несколько часов в библиотеке появилась Иридия с большим подносом, заставленным плошками. Нехотя я оторвалась от изучения манускрипта о бестиях острова Вариби, который планировала посетить первым, и размяла шею. Приговаривая, что обед давно прошел и владыка велел принести еду к вайрити, раз вайрити сама не пришла к еде, горничная бесцеремонно сдвинула записи и пристроила поднос.
Кротко сложив руки в замок, она встала возле стола.
— Иди, не стой над душой, — кивнула я.
— Владыка велел, чтобы я проследила, что вы съедите все до последней ложки, — объявила она. — Он не хочет, чтобы случился… Как это? Вспомнила! Не хочет дипломатического скандала за то, что в его дворце заморили гостью голодом. Между прочим, ваш художник уже два раза успел отобедать и теперь что-то чиркает в альбоме на южном балконе.
Судя по всему, поработать мой художник после двух сытных обедов не захотел.
— Иридия, у меня к тебе просьба, — обратилась я, не веря, что действительно собираюсь одарить домашними закатками владыку южных земель и чего-то там еще невообразимо огромного, — в комнате для переодеваний стоят горшки. В полотенчики завернуты. Пусть их отдадут кейриму. Он желает получить свои… патиссоны.
Шебутные горничные приняли слова Эсхарда близко к сердцу и начали таскать еду. Приносили фрукты и медовые сладости. Заглядывали доложить, что дары владыке переданы. Проинформировали обе. По очереди. Видимо, чтобы я не забыла. В общем, превратили библиотеку, храм тишины и вековых знаний, в проходной двор.
Ян на этом дворе появиться не пожелал.
Заставив себя закрыть книги, я прихватила манускрипт с описанием бестий и отправилась разыскивать художника. Хотелось верить, что не успел ни выгореть от тяжелого припадка вдохновения, ни обгореть на солнце.
— Ой, вайрити, а вы куда? — удивилась Лавиния, когда мы едва не столкнулись в дверях.
— Раздавать затрещины отдыхающим на курортах драконьего края, — с досадой отозвалась я.
— Я с вами!
Служанка решительно