— Ты заставил нас поволноваться, босс, — говорит Шестерня, его голос ровный, но в нём тепло, что он редко показывает, его металлическая рука слегка расслабляется, как будто он позволяет себе выдохнуть.
Я смеюсь, мой смех — как звон хрусталя, что разносится по отсеку, отражаясь от стен, и впервые за долгое время он искренний, свободный, как ветер в космосе. Мы стоим вместе, и я ощущаю, как их присутствие, их связь делают меня сильнее, чем любая способность, чем любая звезда. Багровые жилы в стенах пульсируют ярче, как будто откликаясь на нашу радость, их свет смешивается с сиянием моих линий, создавая ауру, что окутывает нас, как щит.
Но радость длится недолго — Шестерня, всегда самый спокойный, всегда тот, кто видит дальше, делает шаг вперёд, его жёлтые глаза прищурены, их свет режет полумрак отсека. Его голос ровный, но в нём — вопрос, что горит в каждом из них, как звезда, что не даёт покоя. Он касается терминала металлической рукой, его пальцы скользят по сенсорам, где всё ещё мигает уведомление об обновлении СИСТЕМЫ, его голографический свет отражается в его капюшоне, как далёкие созвездия.
— Небулон, что творится с СИСТЕМОЙ? — спрашивает он, и его тон, хоть и сдержанный, выдаёт тревогу, что зреет в его разуме. — Почему всё так… поменялось? Почему галактика гудит, как улей, а Федерация теряет контроль?
Я киваю, мои линии на коже пульсируют, их голубое сияние отбрасывает тени на стены, как маяки, что зовут к истине. Я сажусь на край платформы, её холодная поверхность гудит подо мной, вибрация отдаётся в костях, как эхо далёкого двигателя. Скверна всё ещё держит мою руку, её пальцы тёплые, её алые глаза полны любопытства, их свет — как сверхновые, что ждут моего ответа. Лира стоит рядом, её прозрачные волосы дрожат, как занавес, её эфирианские глаза блестят, отражая мои слова, ещё не сказанные. Я смотрю на них — Лиру, Шестерню, Скверну — мою семью, мой свет во тьме, и начинаю рассказывать. Не так часто я вспоминаю прошлое, но повод, пожалуй, подходящий, как звезда, что загорается в нужный час.
— Преодоление лимита СИСТЕМЫ… Это мало о чём вам скажет без контекста, — начинаю я, мои воспоминания вспыхивают, как звёзды, что я видел в юности, когда космос был юн, а я — полон надежд. — Всё началось давно, когда мы с Вектором и Арканой создавали СИСТЕМУ. К большому сожалению наши взгляды часто расходились, как лучи света в призме. Вектор хотел порядка, иерархии, контроля, где каждая деталь, каждый разум служит его идеалу гармонии — холодной, механической, безупречной. Аркана видела СИСТЕМУ как инструмент манипуляции, как паутину, что держит разумы в узде, направляя их волю к её целям. Я… я хотел дать живым существам свободу, возможность раскрыть свой потенциал, стать больше, чем они есть, — звёздами, что сияют, не зная оков.
Я делаю паузу, чтобы они могли осмыслить мои слова, мои глаза скользят по их лицам, ловя их эмоции: удивление Лиры, задумчивость Шестерни, лукавую искру в глазах Скверны. Багровые жилы в стенах пульсируют медленнее, как будто прислушиваясь к моему голосу, их свет окутывает нас, как тёплое одеяло.
— Мы спорили, как лучше развивать СИСТЕМУ, и не могли прийти к согласию, — продолжаю я, мой голос становится твёрже, как сталь, что выдерживает взрывы звёзд. — Тогда я создал внутри неё функцию развития — скрытый механизм, что делает СИСТЕМУ живой. Она имела базовый функционал с определённым лимитом, но когда существо достигает этого предела и перешагивает его, СИСТЕМА адаптируется. Она вбирает подсознательные желания пользователя и обновляется, устанавливая новые пределы, новые возможности, как галактика, что расширяется с каждым вдохом.
Скверна наклоняется ближе, её глаза вспыхивают, как алые сверхновые, и она улыбается, её клыки блестят, как рубины, поймавшие свет.
— Подожди… ты хочешь сказать, что уже обновлял СИСТЕМУ? Не раз? — Её голос лукавый, но в нём искренняя надежда, что я раскрою больше, её пальцы сжимают мою руку, как будто подталкивая меня продолжить.
Я смеюсь, мой смех — как звон хрусталя, что разносится по отсеку, отражаясь от стальных панелей, и качаю головой, мои линии на коже сияют ярче, их свет танцует на стенах.
— Нет, Скверна, не я, — отвечаю я, и мой взгляд становится мягче, как свет далёкой звезды, что манит путников. — Мы с Вектором и Арканой думали, что только мы будем решать, как СИСТЕМА будет развиваться. Мы были горды, считали себя создателями, что держат космос в руках. Но первым предела достиг не я, не Вектор, не Аркана. Это был… подросток. Обычный парень с окраин, которому немного повезло.
Лира ахает, её прозрачные волосы дрожат, как занавес, что колышется на ветру, её эфирианские глаза расширяются, явно не понимая, как в гонке трёх основателей мог победить какой-то мальчишка. Шестерня приподнимает бровь, его жёлтые глаза блестят от интереса, его металлическая рука замирает на терминале, как будто он пытается представить эту картину.
— Подросток? Серьёзно? — шепчет Лира, её голос дрожит, как струна, что вот-вот лопнет.
Я киваю, мои губы изгибаются в улыбке, и я вспоминаю тот день — лица Вектора и Арканы, их потрясение, их ярость, их неверие. Мы едва не уничтожили того парня на месте, осознав, что он сделал, но я остановил их, увидев в этом знак.
— Забавная история, — говорю я, мои глаза