Дорога до Великого Новгорода прошла на удивление спокойно. Мы ехали не торопясь, стараясь не трясти повозку лишний раз. Маргарита всю дорогу молчала, лишь изредка смачивая губы Мити водой из бурдюка. Иван тоже был немногословен, погруженный в свои мысли.
У городских ворот нас остановила стража, но, увидев меня и флаг государя на повозке (Иван предусмотрительно его прикрепил), тут же расступились, отдав честь.
— Сразу ко двору? — спросил Иван.
— Да, — кивнул я. — Не будем терять времени.
У резиденции Долгорукова нас уже ждали. Видимо, весть о нашем возвращении долетела быстрее нас самих. Дворецкий Игорь Ефимович, на этот раз без своей карикатурной улыбки, а с искренним волнением на лице, встретил нас у самых ворот.
— Барон Кулибин! Господин Кречет! С возвращением! Его Величество… он ждет!
Надо же, даже к Ивану обратился как к господину, а не как к грязи, что прилипла на подошву.
Не успел он договорить, как из дверей вылетел сам Алексей Петрович. Без доспехов, в простом домашнем камзоле, растрепанный, с покрасневшими от бессонных ночей глазами. Увидев повозку, он замер, а затем его взгляд наткнулся на Маргариту, которая с помощью Ивана уже спускалась на землю.
— Рита… — прошептал он, и голос его сорвался. — Маргарита!
То, что произошло дальше, было сценой, достойной театральных подмостков. Забыв про титулы, про этикет, про свиту, царь бросился к племяннице. Она, увидев дядю, тоже забыла про свою гордость и обиды, и кинулась ему навстречу. Они столкнулись посреди двора, и крепкие объятия сказали больше любых слов.
Слезы текли по щекам и сурового монарха, и юной девушки. Он что-то шептал ей в волосы, гладил по спине, а она прижималась к нему, как испуганный ребенок, нашедший защиту.
Мы с Иваном стояли поодаль, молча наблюдая за этой сценой воссоединения, и даже у суровых хламников, я был уверен, что-то дрогнуло бы внутри.
Наконец, немного успокоившись, Алексей Петрович, все еще не выпуская племянницу из объятий, повернулся к нам. В его глазах стояли слезы, но теперь это были слезы благодарности.
— Барон Кулибин… Иван… Я… у меня нет слов… — он с трудом подбирал нужные фразы. — Вы вернули мне ее. Я ваш должник навеки.
— Мы лишь выполняли свой долг, Ваше Величество, — ответил я, стараясь говорить как можно спокойнее.
— Прошу вас… пройдите в дом, — сказал царь, беря Маргариту под руку и ведя ее к дверям. — Нам нужно поговорить. Вас проводят. Рита, деточка, иди к себе, отдохни. Слуги все приготовят. Мы поговорим позже.
Он передал племянницу подоспевшим служанкам, а сам, бросив на нас еще один полный благодарности взгляд, жестом пригласил следовать за ним и Игорем Ефимовичем.
Нас провели не в тронный зал, а в уже знакомый мне кабинет, где на столе был накрыт скромный, но сытный обед. Царь выглядел измученным, но счастливым.
— Присаживайтесь, — сказал он, указав на стулья. — Ешьте, прошу вас. Знаю, путь был неблизким. А потом… потом расскажете все. Подробно.
Мы не стали отказываться. Горячая еда после долгой дороги была как нельзя кстати. Ели молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Царь тоже ел, но больше смотрел на нас с Иваном, ожидая рассказа.
И я рассказал. О походе, о городке у трассы, о рунных магах-отступниках, о Хозяине Леса (опустив его разумность, представив просто могущественным духом места), о битве, о графе Викторе Цепеше и его гибели, об уничтожении Дикой Руны и спасении людей Ивана. Рассказал и о своем главном открытии — о потенциале Старого Города.
— Ваше Величество, — сказал я, закончив свой рассказ и отложив вилку. — То, что мы обнаружили там… это не просто руины. Это ключ к возрождению. Там несметные запасы металла, материалов, возможно, уцелевших технологий. Теперь, когда угроза Шепота миновала, эти земли открыты. Мы должны их освоить. Я готов разработать детальный план: организация экспедиций, зачистка территорий от оставшихся тварей, строительство опорных пунктов, налаживание добычи ресурсов. Это потребует сил, средств, людей. Но отдача будет колоссальной. Мы сможем не просто восстановить утраченное, мы сможем построить нечто большее! Вернуть этому государству, этой земле научный прогресс, силу и процветание! Я готов посвятить этому всего себя.
Я смотрел на царя, ожидая его реакции. Внутри все кипело от воодушевления, от предвкушения грандиозных свершений. План был дерзким, почти безумным, но я верил в него. У нас получилось сделать более тяжелую вылазку, которая увенчалась успехом. Я был готов положить голову на отсечение, что если сделать все еще грамотнее и избежать внезапных отклонения от плана — все получится просто идеально.
И я видел, как в глазах Алексея Петровича Долгорукова загорается ответный огонь — огонь интереса, амбиций и, возможно, веры в своего непредсказуемого, но такого нужного ему инженера.
Но царь молчал. Долго. Он откинулся на спинку резного стула, барабаня пальцами по подлокотнику. Взгляд его блуждал по кабинету, останавливаясь то на старинных картах, висевших на стене, то на оружии в витрине, то снова возвращаясь ко мне.
Я терпеливо ждал, не нарушая тишины. Давление не лучший инструмент в таких переговорах, особенно когда речь идет о столь масштабном проекте, требующем колоссальных ресурсов и политической воли. Моя задача была проста — посеять семя идеи, а уж как оно прорастет, зависело от почвы и ухода.
Наконец, Алексей Петрович вздохнул, проведя рукой по волосам.
— Это амбициозно, барон. Очень амбициозно, — произнес он медленно, тщательно взвешивая каждое слово. — Возродить целый город. Наладить добычу ресурсов в землях, кишащих неведомыми тварями. Построить новый тракт, укрепления… ты понимаешь, что на освоение таких земель нужно время? Годы. Десятилетия, быть может. Нужны люди, много людей. Оружие, способное противостоять не только разбойникам, но и тому, что породил этот дикий лес и, возможно, сама Руна, пусть она и уничтожена. Нужны средства, которых у нашего пока еще молодого государства не так много.
Я не стал говорить, что руна больше не будет помехой. Тяжесть этого маленького камешка и его форма приятно ощущалась у меня в нагрудном кармане, легко резонируя от близкого контакта с телом.
— Понимаю, Ваше Величество, — кивнул я. — Прекрасно понимаю все риски и трудности. Но я также понимаю и другое: без этого шага мы обречены топтаться на месте. Мы будем латать старое, вместо того чтобы строить новое. Мы будем зависеть от скудных поставок хламников, рискующих жизнью за горстку ржавого металла, когда под