Бабка продолжала проситься внутрь. Сначала снова спокойно, потом шутя, а следом уже опять угрожая. Говорила, что ей корову пора доить и, если она сейчас не зайдёт, нас потом вынесут. Я всё продолжал требовать отзыв, но предложил бабке, если это действительно она, помочь ей и подоить корову за вознаграждение в виде конфет. Она ответила, что если я трону корову, то меня она выпорет абсолютно без вознаграждения, то есть даром. Но мне мало не покажется.
Я всё ждал, когда появится дед, но, как оказалось, он отлучился. Бабка тоже ушла, плюнув на нас и на деда. Но сказала, что ему не меньше достанется, когда вернётся. Отзовётся ему ещё отзыв. Мы же стоически продолжали нести службу. Граница была на замке. И, честно говоря, открывать его было уже страшно.
Дед пришёл. Вместе с бабкой.
– Это я. Открывайте, – послышался голос деда.
– Куда прёшь, кобыла старая? – снова произнёс я, ожидая от деда отзыв.
– А ну там, смирно! Эт самое. Отворяй! Приказ командира!
Я так понял, что дед нас проверяет. Специально отзыв не говорит.
– Дед, если ты действительно дед, а не вражеский шпион, говори отзыв, – подсказывал я ему.
– Ты в щёлку глянь и увидишь, кто тут шпион, – ответил дед. – Открывайте. Свои.
– А лучше ухо в эту щёлку сунь, – добавила бабка. – Тогда ещё и услышишь, как я тебе оторву его. Открывай, паршивец! Полдня скотина не доена. Дед! – бабка, видимо, переключилась на него. – Если они сейчас не откроют ворота, то закроется крышка над тобой. Какой отзыв?
– Да не было никакого отзыва, – дед задумался.
Я ему через ворота напомнил, что он сам сказал, как кто подойдёт, спросить пароль: «Куда прёшь, кобыла старая?» А потом я про отзыв спросил. Он придумал и отзыв на пароль.
– То-то я догадывалась, что не их фантазии дело такие пароли придумывать, – послышался голос бабки. – Вспоминай отзыв, сивый мерин! Про кобылу потом поговорим.
– Да не было никакого отзыва! – повторил дед. – И ничего я не придумывал. Само как-то про кобылу.
Я понял, что дед сам забыл отзыв. А может, специально проверяет. Я так Вовке и сказал. Но сомнения одолевали меня. И сидеть в хлеву надоело. Надо было найти оптимальное решение.
– Я вам подсказку сейчас дам, – крикнул я им из хлева.
– Я тебе ремня сейчас дам, – не оценила помощь бабка.
– Вы сами… – начал я.
– С усами? – предположил дед.
– Вы сами уже напросились, – была версия бабки.
Я сказал, что неправильно и две попытки у них сгорело уже. Осталась одна. Бабка сказала, что наши попытки спасти свои задницы сгорели уже давно. Осталось ни одной, так что лучше открывать подобру-поздорову, пока у неё ещё осталось добро, а у нас здоровье.
– Ладно. Давайте конфеты, и мы открываем, – нашёлся я. – Вот сюда суйте, – я открыл лаз для кур.
– Руку протягивай, – ответила бабка. – Сейчас насыплю.
Не знаю, как я попался на это уловку. Видимо, мысли о конфетах, которые сыплются в мою руку, как из рога изобилия, вытеснили инстинкт самосохранения. Я попался, как обезьяна с бананом. Только в этом случае не я за банан держался, а бабка держала меня за руку.
– Открывай, паршивец! – это она, видимо, Вовке кричала. Я бы физически не дотянулся второй рукой до задвижки. – Пока второго паршивца по частям не вытащила!
– Отзыв, – не сдавался Вовка.
– Дед, неси пилу. Сейчас руку сначала достанем, а потом…
Мне было достаточно представить то, что будет сейчас. Потом уже не надо было. Я кричал Вовке, чтобы он открыл ворота. Вовка говорил, что это проверка и надо держаться до конца. Я тогда сказал ему, что он дурак и, если хочет держаться до конца, путь попробует подержаться сначала за бабкину руку с той стороны, а я больше не играю.
Вовка в итоге открыл.
– Ну что? – бабка стояла в проходе, уперев руки в боки. – Служба окончена. Снимай шинель, пошли пороть.
Бабка, видимо, начала сдавать с годами. Нас не выпороли. Так, пару раз, для порядка лупой прилетело. Чувствительно, но в сравнении с отпиленной рукой вообще пустяки. А пограничником я на всякий случай решил не становиться в будущем. Не моё это.
Слава богу, уехали
Глава 25
– Наступил красный день календаря, – с нескрываемым удовлетворением в голосе сказала утром бабка. – Хоть Борьку закалывай по такому поводу.
Из её слов я понял, что сегодня наступил день, обведённый в календаре красным карандашом. Значит, сегодня приезжают за нами родители. С одной стороны, я ждал этого дня. Мне очень хотелось снова прокатиться на машине. Не самому, конечно, а в роли пассажира. С другой стороны, это означает, что лето заканчивается, а там уже и до школы недалеко.
– Баб, а если мы останемся, ты оставишь Борьку?
Мне было жалко Борьку, как и кроликов Митрича. Я понимал, что своё обещание не делать из них шапки он держит только до тех пор, пока мы тут.
– Может, я в вашу школу немного похожу? – предложил я.
– Нет уж, – ответила бабка. – Наша школа нам ещё пригодится. Это у вас там, в Москве, их, поди, валом. Спалил одну – в другую перешёл. А у нас она одна на округу. Да и ваш Борька нам не упёрся. Не для мяса он.
Перестав переживать за Борьку, я вспомнил, что мы собирались организовать закрытие смены. Устроить пусть и не пионерский, но хотя бы деревенский костёр. Мы – это мы с Вовкой. Бабка изначально против была. Дед – в сомневающихся. Так что, если что, его можно было попытаться склонить на свою сторону. Ну и родители ещё. Я думал, что они будут за нас.
– Нам бы до обеда продержаться, – продолжила размышления бабка. – В крайнем случае, думаю, до вечера. Не пускать что ли вас никуда? А то зря я вам про Борьку пошутила. С вас же станется в бега с ним пуститься.
Бабка ещё раз нам объяснила, что Борьку она закалывать не собирается.
– Вот тебе крест, – в подтверждение своих слов перекрестилась она. – Но если вы в последний день вытворите что-то, то я поставлю крест на ваших каникулах. Будете в Москве свои пакости изобретать, ну или в пионерском лагере.
Мы с Вовкой пообещали, что будем сегодня творить только хорошие дела. Бабка сказала, что и их тоже не надо. Никаких дел. Сказала, что последний день, по опыту,