«Это подозрительно, — скажет мама. — С чего это ты вдруг отказываешься от своих любимых блинчиков и просишь молока? Это подозрительно!»
«Да-да, — поддержит папа маму. — То их в постель никак не уложишь, а то они в семь часов собираются спать, видно, они с Димой опять что-нибудь затеяли».
«Никакого молока!» — скажет мама.
«А спать ляжете вместе со мной, на веранде, — скажет папа, — вот здесь».
Но на веранде, к ужасу Женьки, все произошло совсем не так, как он ожидал. Никто не насторожился. Ни у кого ничто не вызвало никаких подозрений. Даже наоборот. Мама, например, сказала:
— Два стакана молока? Почему вы мало так просите? Возьмите четыре!
А папа сказал:
— Хотите уже сейчас лечь спать? Ну, что ж… Тем лучше… Тем лучше… Чем раньше вы с Димой ляжете спать, тем лучше будет и для вас, и для нас!
«Боже мой, — подумал Женька, стоя, как дурак, на веранде с четырьмя стаканами молока на тарелке. — Если через десять минут выяснится, что Дима по ошибке принес в чемодане не ужей, а каких-нибудь ядовитых змей, так папа пожалеет о том, что он сейчас сказал!»
— Тогда, значит, спокойной ночи, мама, — сказал Женька дрогнувшим голосом, здесь он не выдержал (кто знает, может быть, они прощались навсегда!). Женька подошел к матери и поцеловал ее в щеку, держа в руках эти четыре предсмертных стакана с молоком. — И тебе спокойной ночи, папа, — сказал Женька, целуя папу в щеку.
А Диминой сестре Зинаиде он только кивнул на прощание головой. Сидела рядом и ничего не могла подслушать! Растяпа! А ведь если бы подслушала, могла бы, в интересах всего человечества, наябедничать папе с мамой и тем самым предотвратить гибель двух троюродных братьев!
Простившись со всеми, Женька решил еще немного постоять. А вдруг произойдет чудо и кого-нибудь в последнюю секунду осенит все-таки подозрение! Прошло пятьдесят, а может быть, даже шестьдесят самых последних секунд. А он все стоял со стаканами молока на тарелке.
— Ты чего? — спросил папа.
Женька где-то читал, что перед смертью люди обычно просят за что-то прощения. Ничего не поделаешь, придется на всякий случай попросить. И Женька сказал:
— Папа и мама, вы простите нас с Димой, что мы съели ботинки…
— Боже мой, — сказала мама, — я и забыла про это!
— Я не сержусь, — сказал папа, — какие пустяки!
«Пустяки? — подумал Женька. — Конечно, пустяки… по сравнению с нашей гибелью…»
Все… Больше ему ничего не оставалось делать, как глубоко вздохнуть и нетвердой походкой направиться в свою комнату.
— Спокойной ночи! — сказал Дима всем.
Они подошли к дверям. Женька постоял в нерешительности, потом открыл дверь и вошел в свою комнату, как в могильный склеп.
Когда Женька вытащил из-под кровати чемоданчик, Дима сразу же захотел извлечь змей наружу. Но Женька наступил ногой на крышку.
— Подожди, Дима, — сказал он. — Ты пока не вытаскивай своих ужей.
— Почему моих? — удивился Дима. — Они теперь наши общие ужи…
«Общие! — подумал Женька про себя. — У меня со змеями никогда не было ничего общего». А вслух он сказал:
— Давай, Дима, сначала пройдем все, что у нас будет, только без ужей… Значит, мы пьем молоко из стаканов… А они из тарелки…
Дима вылил два стакана молока на тарелку и сказал:
— А потом все ложимся спать…
— А можно, — попросил Женька, — чтобы уж для начала спал под кроватью, а я на кровати?
— «Под кроватью»! Да разве тебя после этого уж будет оберегать, если ты его под кроватью держать будешь!
— Хорошо, — сказал Женька. — Тогда пусть я лежу под кроватью, а он на кровати…
— Вечно ты со своими отговорками! — зашипел Дима, сталкивая Женькину ногу с крышки чемодана. Потом он поставил чемодан к себе на колени, оглянулся вокруг и сказал: — Вместе, так все вместе!
С этими словами он сорвал пломбы из пластилина, щелкнул замочками и стал медленно открывать крышку, а Женька стал так же медленно закрывать свои глаза.
Потом наступила такая пауза, что Женька подумал, что с Димой все кончено. Бесшумно, как это и принято у змей. Вот настает и его очередь…
— Странно… — услышал он голос Димы. — Куда же они могли деться?
Женька открыл глаза. Дима сидел на стуле с чемоданом на коленях. Чемодан был совершенно пуст. Никаких ужей в чемодане не было. Дима перевернул чемодан и даже потряс его, потом оглянулся по сторонам и тоскливо сказал:
— Интересно, куда же они могли задеваться? И пломбы целы… Неужели они выползли через это окошечко?
Дима перевернул чемодан, и Женька увидел, что сбоку у него был выпилен кусок фибры и дырка заделана тонкой металлической сеткой. Один уголок сетки загнулся и образовал отверстие, через которое, вероятно, и выползли все ужи.
«А может быть, эти ужи уже поужинали и завалились спать, не дожидаясь нас с Димой?» — подумал Женька, осторожно откидывая одеяло со своей постели.
Кровать была пуста. Тогда Женька подумал, а потом высказал подозрение, что, может быть, ужам больше понравилась мамина постель (она мягче) и они устроились у нее под одеялом. Дима внимательно осмотрел комнату от пола до потолка и сказал:
— Нет, ужи где-то здесь… Видишь, как ваш кот Васька сидит на шкафу?
Васька сидел на шкафу действительно с самым очумелым видом. Ясно было, что он чего-то так боится, что даже шерсть на загривке у него встала дыбом от страха.
— Это он ужей чует… — сказал Дима.
«Вряд ли бы Васька напугался ужей, — подумал Женька. — Он, наверное, чует, что эти ужи — совсем не ужи!»
— Вась, Вась, Вась… — позвал он кота, но тот даже и не взглянул на Женьку.
— Вот что… — сказал Дима, забираясь на стол. — Сейчас мы их высмотрим сверху и сцапаем. Они нас на столе не заметят и выползут… Ты осматривай правую половину комнаты, а я — левую…
Женька тоже забрался с ногами на стол. Было тихо. Потом вдруг раздался тихий шорох. Дверь в комнату стала тихо-тихо отворяться, и на пороге… тихо-тихо… появилась Зинаида.
— Чего это вы сидите на столе? — спросила она подозрительно. — Опять готовитесь?
— Зина, ты