Простите, господа, сейчас начну. Это правда, иногда мой комментарий бывает длинноват; с тех пор как я лишился жены, некому за мной присмотреть. Нету ее, нету, да я вроде уже рассказывал. Не рассказывал? Разве? История-то известная, в газетах писали, широко освещали. Это всё змеевы проделки, его, гада. Вы ведь знаете, как это бывает со змеем; мы жили в раю, буквально в раю, а тут на тебе — змей. Рай и змей, старая история. Змей укусил ее, и она, бедняжка, умерла. Если бы тогда оказалась под рукой сыворотка против яда, ведь так?
Орфей, царский сын, родом из Фракии, потерял жену из-за змея... Змей соки то ли из земли черпает, то ли из-под земли, страшно даже подумать, чем он там питается, понимаете, вот в Египте (хотя что это я опять, вы ведь не бывали в Египте?) — там змея боятся. Бог несчастий прибегает к его услугам, Тифон называется (в смысле бог, а не змей). Если бы не Египет, то я, может, и избежал бы несчастья. Однако пришлось мне даже породниться со змеем, а как иначе? Он знает тайный язык, все секреты земли и луны, магические знаки, ужасные новости, от которых волосы дыбом встают, змеи вообще всё знают. Я хотел быть бессмертным, кто, если не змея, научит меня искусству бессмертия, искусству вечной молодости, бессмертная змея, самообновительница, как месяц на небе, постоянно меняющая кожу, под землей скрывающаяся и из-под земли в новой коже выползающая, свежая, новенькая, красивая, не знающая старости.
Змеиный язычок,
Немой оратор лунный,
Способный лишь орать
Бразды на деве юной.
Вот такой стишок я сложил. Ничего ведь, правда? Может, вы обижены на меня за то, что я якшался со змеем, но скажите, скажите честно, разве вы не хотите быть бессмертными? О чем разговор, конечно хотите, все хотят, ну так чего на меня взъелись, чего пристали ко мне с этим змеем, а? Просто мы с ним хорошие знакомые и всё. Откуда я мог знать, что эта сволочь укусит ее...
Хотя ладно, что было, то было, короче, случилось так, чего уж тут греха таить, что она с этим гадом мне изменила... Так я же этого не мог предвидеть! Начинался дождь, мелкий и холодный, я в грязи увязал, весь промок до нитки, а она мне в это время изменяла со змеем. Пошла с ним в землю, под землю, то есть в подземелье забрал ее мерзкий соблазнитель. Ну что вы смеетесь, над чем, что я музыкант-любитель, шут или что я промок? А я, между прочим, царский сын, из Фракии! Так что попридержите шуточки свои при себе.
Теперь-то вы понимаете, что я был вынужден пойти туда, понимаете вы или нет? Дело касалось, скажу вам по правде, отнюдь не сантиментов, а чести. Вы не думайте, что если я певец, комедиант, то у меня уж и чести нет; вовсе не так: здесь дело касалось не чувств, я должен был повести себя по-мужски. Змей, женщина, подземный мир, возвращение в рай через мир подземный, хорошенькое дело, как вам? Но нет, я знал, что в рай я не вернусь, изменила мне со змеем, не получится сбросить кожу и вернуться как ни в чем не бывало. Я ведь что говорю: это было дело чести, мужской разговор, я должен был разделаться с гадом, я знал его секреты, уловки этого паршивца, все его хитрости.
Как я сошел туда, какими путями — сейчас не место и не время говорить о том. Короче, пошел, потребовал, я, в конце концов, сын царский или кто? Так, мол, и так, говорю, царский сын я, попрошу вернуть мне жену. Кричал, громко кричал, потом поплакался, на цитре стал играть, плохо игралось, потому что холодно было, так холодно, что вы представить себе не можете. Если бы только один холод, но там такая сырость была, что я был просто уничтожен, но нет, мужская честь, образно говоря, вопрос жизни и смерти, ожесточился, на цитре играл, молил, стращал, и еще бог знает что вытворял...
Это только так говорится — Стикс, Тартар, Гермес, — только что́ вы об этом знаете, господа хорошие, сказки вы знаете, ничего больше.
Спор завели луна с яйцом,
Кто тише промолчит.
А я хоть тронулся умом,
Но голос мой звучит.
Восполнил я трудом в аду
Пропавшее в раю.
Так что про яйца и луну
Вам песенку спою.
Всё это байки, скажу я вам. Может, вас когда-нибудь продевали сквозь игольное ушко? Или, может, дубили вас, не в смысле вашу шкуру, а вас самих, вывернув наизнанку, будто сами вы шкура и есть, а? Или, может, кто-то из вас смотрел ухом и слушал глазом? Нет, пожалуй, я вам этого не скажу, это мне не по уму, рассказать об аде, не собственно об аде, а о границе, как ее переходить, эх, слов у меня не хватает про это рассказать, да и времени тоже — пора концерт начинать, так что я только вкратце напомню, что и как, чтобы потом не было ненужных разговоров и дезинформации.
Честное слово, сам не знаю, чем я их там в подземелье охмурил, что они согласились жену мне вернуть. Я ведь что — я просто играл, кричал, заболтал их, утомил, пригрозил, что если нет, то я оттуда ни ногой. Сам не знаю, откуда во мне такая смелость взялась, потому что по натуре своей человек я скромный, даже робкий. Музыкант-любитель, комедиант, но что поделаешь, продолжал стоять на своем,