Разговоры с дьяволом - Лешек Колаковский, страница 17 читать на e-booka.com

с тем же порядком, которому он перечит и который, со своей стороны, отмечен наличием в своем существовании негативной силы, каковой и является демон. Мир, в котором дело демона свершилось бы окончательно, стал бы миром без демона, то есть стал бы отрицанием демона, однако же демон не может существовать иначе, чем в движении, ориентиром которого является деятельность, направленная на разрушение всего до основания. Поскольку демона создает сама по себе жажда деструкции, удовлетворение этой жажды требует наличия уничтожаемого порядка, а стало быть, требует определенного равновесия обеих форм бытия, из которых состоит мир; но ничто мне так не претит, как уравновешенность. А потому следует признать, что демон является не субъектом, жаждущим разрушения, а самой этой жаждой, ибо жаждущий субъект может утолить свою жажду, что для самой жажды означало бы конец. В этом смысле демон на самом деле положил себя на одну чашу весов, которую уравновесил с другой чашей, стремясь од-повременно нарушить это равновесие в невозможном и противоречивом желании остаться собой после уничтожения своего антагониста. Именно так и следует понимать известное изречение Гете — ein Teil von jener Kraft etc.13, — которое указывает на неизбежное противоречие, заключенное в самом существовании демона, а не — как толкуют узколобые катехисты — на то, что по божественному промышлению дела демона якобы так или иначе оборачиваются противоположностью его, демона, намерениям, то есть — строят, вместо того чтобы разрушать. Однако же, добавлю, то же самое противоречие можно обнаружить и в Боге, если рассмотреть Его в качестве бытия, которое является сопервоначальным демону, а не в качестве абсолютного творца; в случае признания этой сопервоначальности становится все равно, будем ли мы трактовать демона как отрицание порядка или порядок как отрицание демона, то есть отрицание отрицания, а тогда противоречие, о котором я говорил, автоматически становится также противоречием Бога. Однако я с пониманием отношусь к возможным возражениям против такой интерпретации и не стану вдаваться в это дело, более подробное рассмотрение которого заставило бы меня углубиться в размышления над самой природой божественного творчества и над его негативным, в сущности, характером.

А потому перехожу к третьему вопросу, который, впрочем, представляет лишь фрагмент вопроса предыдущего: так ли уж безоговорочно верно, что демон не может обрести спасения?

Мне кажется, я понимаю, о чем меня хотели спросить. Поведение Бога в отношении падших ангелов может показаться крайне несправедливым по сравнению с Его же отношением к людям. Ибо ангелов — что, впрочем, является фактом, никогда не вызывавшим сомнений среди ангелологов, — следует признать в качестве созданий более совершенных, чем человек, уже хотя бы исходя из принципиального отсутствия в их строении уничтожимых субстанций; с этим все ясно. Почему же Бог спас людей ценой страданий и смерти собственного сына, а не сделал того же самого в отношении падших ангелов, которые значительно превосходят людей совершенством и — следует полагать—значительно больше заслуживают Его помощи? Скажу сразу, что причиной не может стать бо́льшая тяжесть прегрешений ангелов, ибо в обоих случаях грех состоял в непослушании, которое, сточки зрения Бога, всегда одинаково грешно, безотносительно к обстоятельствам и к масштабу последствий, и всегда одинаково оскорбительно по отношению к Нему. Corruptio optimi pessima?14 Это всего лишь поговорка, не имеющая доказательной силы, но, даже если бы это было истиной, она не смогла бы ничего объяснить, коль скоро, повторюсь, неповиновение Богу, как грех, не подлежит градации, неповиновения всегда равновелики в бесконечности вины. А значит, ответ может быть только один: Бог не спас демона потому, что не был в состоянии сделать это. Если поразмыслить над божественной природой, становится ясно, что Бог должен желать спасения демонов, то есть просто уничтожения их как демонов. Если Его желание так и осталось только желанием, причем тщетным, то как раз потому, что падение ангелов было не просто фактом, не какой-то случайностью, а проявлением конечной структуры мира, последствия этого падения, таким образом, неизбежны, ибо заложены в природе бытия. Невозможность спасения демонов — самый сильный аргумент в пользу упомянутого тезиса, который интерпретирует падение ангелов как актуализацию некоего сопряженного с божественной вечностью имманентного качества бытия. Полагаю, что этот аргумент у вас прокатит, ибо такое у вас ценится.

В связи с этим слышу четвертый вопрос: следует ли тогда считать, что фундаментальная структура бытия является не результатом свободного решения Бога, а что сам Он встроен в некую систему, которая не зависит от Его воли?

Отвечу: именно так и следует считать.

Пятый вопрос: что же тогда, наши катехизисы, которые учат, что Бог — это абсолютный творец, неистинны?

Отвечаю: не вижу необходимости устраивать проверку вашим катехизисам. Они истинны в рамках определенной интерпретации, а именно — при допущении, что творчество Бога охватывает весь мир позитивных явлений, то есть все единичные проявления бытия, существа, которые отличны от Него. Что же касается самого бытия, которое отнюдь не тождественно всей совокупности единичных существ и которое выходит за рамки противостояния добра и зла, то ваши катехизисы, по мне, неубедительны, расплывчаты. Впрочем, не вижу необходимости вводить в них ограничительные оговорки, ибо проблема бытия как такового вообще не должна быть в кругу ваших интересов, поскольку выходит за границы мира явлений — этого единственного пространства, вопросы по которому еще удается формулировать на ваших языках. В этом плане для вас должны стать наукой неудачи Парменида, Гегеля и Хайдеггера.

Вопрос шестой: однако является ли это дело ясным для самого демона, если оно не может быть ясным даже для людей, то есть равнозначно ли соприсутствие Бога и дьявола порядку и его отрицанию, если оно предполагает бытие, которое выходит за рамки этих своих компонентов и превосходит их, уловимо ли для демона это соприсутствие в своей относительности? Другими словами: доступно ли безотносительное бытие демону, а если да, то в какой мере?

Отвечу: да, доступно, но только как интеллектуальная необходимость, что-то вроде идеи в кантианском смысле, как реальность, граничащая с позитивным мыслительным усилием. Позитивное овладение ею для демона невозможно, равно как, допускаю, и для Бога. Демон знает очень много, но он тем не менее не всеведущ, что вы, собственно, уже знаете от Гете. Я бы попросил больше не задавать мне вопросов на эту тему.

Вопрос седьмой я считаю детским вопросом, но тем не менее отвечу. А вопрос звучит так: может ли демон творить чудеса?

Этот вопрос показал мне, как же слабо осведомлены вы, господа, о деятельности демона. Демон действует через влияние на поведение людей, а