Ну вот, это все как бы предисловие к рассказу о Сибири сегодняшней, чтобы было ясно, с чего там все началось и как велось. По-настоящему-то у нас дошли руки до Сибири только после войны. После войны была начата дорога Сталинск — Абакан, которую строили также и для того, чтобы дать выход сибирскому хлебу на главную магистраль.
III. НА БИСКАМЖЕ
1. ДМИТРИЙ ИВАНЫЧ
«…Дорога проходит по самым глухим местам хакасской тайги, рядом с трассой нет даже улусов. Только охотники бывали раньше в этих местах и дали свои названия здешним речкам: Берекчуль — непроходимая; Нанхчуль — хлебная; Тузахсу — спутанная; Балыксу — рыбная; Бискамжа — пять бичей… Так будут называться и будущие станции железной дороги Сталинск — Абакан. Ждут близкую руду с рудников Тёи и Абазы заводы Кузбасса, ждут местный дешевый каменный уголь. Сейчас Кузбасс питается рудой с горы Магнитной, возить ее приходится за две с лишним тысячи километров. К тому же, кто видел гору Магнитную в тридцатые годы и может сравнить с тем, что от нее осталось сейчас, понимает, что запасов оставшейся там руды едва хватит для заводов Магнитогорска. Ну, а тут, всего лишь за двести сорок километров от Кузбасса, геологи нашли отличнейшую, не уступающую лучшим шведским железную руду. И не только руду. Уголь, медь, золото, мрамор — через два года, когда пустят дорогу, все эти богатства пойдут на стройки, на заводы страны. По готовой части полотна на главную магистраль уже пошел лес. Сто сорок тысяч кубометров делового леса дает ежегодно леспромхоз, организованный на трассе дороги. И главное, по дороге пошел хлеб, разгрузив отчасти автотранспорт: ежедневно уходит через станцию Оросительная на главную магистраль двадцать — тридцать вагонов — каждый по двадцать тонн зерна. За двадцать дней сентября дорога приняла более четырехсот тысяч пудов зерна от колхозов «Третья пятилетка», «Путь к социализму» и Абаканского овцесовхоза. В будущей пятилетке входит в строй эта дорога и дорога Абакан — Тайшет, которая должна пройти по степным хлебным местам, и тогда уже не будет надобности ленинградским, сталинградским, московским шоферам спасать далекий хакасский хлеб… И вообще недалеко время, когда край преобразится неузнаваемо. Вступят в строй гидроэлектростанции на Енисее, на Оби, каскад гидроэлектростанций на Ангаре, атомные электростанции. Ученые предполагают, что возникнет тепловая завеса, преграждающая доступ холодным ветрам. Климат изменится, в Сибири будут расти даже апельсины…»
Дмитрий Иваныч говорит медленно, я старательно записываю. Это мое первое интервью. Когда я пришла в Абакане в управление, начальник строительства Дмитрий Иваныч Коротчаев предложил мне поехать с ним по объектам. И вот мы уже два дня неторопливо едем в вагоне, специально оборудованном под такого рода выезды: там несколько спальных купе, большой салон-столовая, есть кухня и душевая комната, едем от станции к станции, ходим по объектам, смотрим, как идут работы.
Сейчас вагон стоит на запасной ветке, где-то между Берекчулем и Хабзасом. Ночь. Если выйти из вагона, можно увидеть с одной стороны сопку, заросшую пихтой и кедром, с другой — громоздится валежник, чернеет тайга, течет-перебирает камешки Аскиз. Неподалеку рабочие жгут костер. Конец сентября, ночью мороз доходит до одиннадцати градусов, по утрам тайга белая от инея.
Горит свеча, Дмитрий Иваныч сидит, откинувшись на спинку большого кожаного дивана, рассказывает мне про строительство, про перспективы края. Говорит он охотно, негромким медленным голосом, только записывай. Сам говорит — это великая удача, я еще не умею спрашивать, не знаю, что может пригодиться.
У Дмитрия Иваныча широкие тяжелые плечи, обтянутые потертым кителем, светлые, с двумя полосками и тремя большими звездами, погоны. Хотя уже было постановление правительства снять погоны со всех, кроме служащих непосредственно в армии, железнодорожное начальство снимать их не торопится: так удобнее. Когда на тебе и на том, кто тебя слушает, погоны, можно просто приказать, если же их нет, приходится убеждать, уговаривать…
У Дмитрия Иваныча совершенно серебряные с чернью волосы, взгляд усталый, ленивый, куда-то в глубь себя. Лицо тяжелое, опущенное на шею, брови черные, спокойного изгиба, мешки под глазами, добрая складка толстых губ. В речи у него сохранился мягкий южный акцент: родом Дмитрий Иваныч из Днепропетровска.
Изыскательские работы проводились еще до войны, а в 1948 году было постановление правительства начать стройку. Намечалось в сорок девятом году проложить линию от станции Оросительная до станции Аскиз, общей протяженностью семьдесят километров. Путь до Аскиза пролегал по степи: не надо валить и корчевать лес, взрывать скалы, немного было нужно возводить мостов, труб и прочих так называемых «искусственных сооружений», — поэтому задание могло стать реальностью. Намечалось также в 1950 году открыть временное движение до станции Абаза, где находилась руда, которую ждал Кузбасс.
На строительство направили из Воронежа ремонтный поезд, который занимался там восстановлением разрушенных войной дорог, направили автоколонну, дали несколько паровых экскаваторов, грейдер-элеватор. Начальником был назначен Алексюн. Свою задачу он понимал несколько своеобразно, видимо, по складу характера Алексюн был авантюристом: не так важны средства достижения цели, важен «рапорт о проделанной работе» в указанный срок. На первом десятке метров еще было отсыпано земляное полотно, а после путь стали класть прямо на землю, «по зеленой», в обход мостов, на строительство которых требовалось время, люди, техника.
Алексюн рапортовал министерству, что на земляные работы вышло несколько тысяч добровольцев, министерство считало, что все в порядке, помощи не требуется, на самом же деле выходило не несколько тысяч, а несколько десятков человек, которые, побросав немножко землю, расходились, ничего, конечно, существенного не сделав.
Пришли укладкой в Аскиз, но земляное полотно сделано не было, мосты, трубы не были построены: короче говоря, успехи были сомнительные. На следующий год по плану должны были проложить путь до Абазинских рудников.
Министерство черной металлургии, видя, что дела идут неважно, несколько раз ставило вопрос, что любыми средствами дорога к Абазе должна быть готова.
Первые сорок километров путь к Абазе идет по равнине, дальше — скалы. Алексюн рассудил, что самое главное — пробиться сквозь эти скалы. Он просил, чтобы ему разрешили построить первые сорок километров по временному профилю, а затем, уже по железной дороге, забросить для разработки скальных прижимов компрессора сжатого воздуха, взрывчатку и прочее оборудование. Ему разрешили. Однако