Решив развеяться, я, захватив ближников, направился сначала в княжескую конюшню, посмотреть на коней, что пригнали мне Волынские.
Ну, что сказать, кони действительно были прекрасны, шикарные экземпляры. Наверняка каждый из них стоит не меньше пятидесяти рублей, вот только это оказалось не совсем то, что мне надо. Тонконоги и статны, этакие арабские скакуны, на таких прекрасно ездить на охоту или в посольства, в общем, само то, чтобы пустить пыль в глаза. Вот только мне нужны боевые кони. Черныш в этом плане выигрывает, хоть и не столь дорог.
При взгляде на них у меня даже легкое разочарование наступило, после проверили городские конюшни и за городом. Удостоверились, что кони накормлены и обихожены, а за городом уже огораживают выгон.
— Ну, неплохо, я доволен, — вынес я свой вердикт.
— Мы старались Андрей Володимирович, — с довольством произнес Ждан.
— Молодцы, хвалю, — улыбнулся и о кое чем вспомнил. — Вот что, Ждан, нужно найти близ города белый песок, и желательно мелкий. Тем, кто найдет, три рубля награды и мне доложить.
— Княже, знаю я такое место, — тут же выпалил Илья. Ждан только открыл рот и тут же его захлопнул, зло глянув на Илью.
— Ну? — хмыкнул я.
— Так возле каменоломни есть. Все, как ты сказал, белый песок и мелкий. Там, как и в каменоломнях, попадается хрусталь, только мелкий он совсем, не продать его.
— От оно как, — удивленно посмотрел я на Илью.
— Ага, — тут же закивал он. Ведь награда досталась ему.
— Совсем мелкий? А что с ним делают? — поинтересовался я.
— Мелкий, чуть больше песчинок. А что с ним делать? Выкидывают, коли покрупней попадается, то собирают и на продажу.
— Так-с, надо будет съездить на эти каменоломни. А пока людишек туда отправьте, пусть подвод семь такого песка наберут и скажут хрусталь собирать, даже мелкий, — в голове же возникло несколько идей.
В конце концов даже такой хрусталь можно будет попробовать добавлять в стекло.
— Ладно поехали трапезничать, — глянул я на солнце, которое едва виднелось между свинцовых туч.
Во время обедни выяснилось, что игумен монастыря меня искал, почитай, месяц назад.
«Видимо, Иов что-то решил что-то для себя, надо бы сходить», — мелькнула у меня мысль. Никаких запланированных дел на сегодня у меня не было, да и про казачков надо узнать и забрать, так что решил не откладывать поездку и сразу после обеда направился на другую сторону Волги в монастырь.
Возле ворот меня встретила целая процессия из монахов, возглавлял которую Игумен.
«Видимо, вчера еще доложили о моем возвращении да поставили следить кого», — тут же понял я.
— Батюшка, — приложился я лбом к вытянутой руке Игумена, и он тут же меня перекрестил, благословляя.
Мы неспешно пошли по территории монастыря.
— Кто твой духовник, Андрей Володимирович, и давно ли ты был на исповеди? — строго спросил меня Игумен.
Вопрос был весьма неожиданный, и я немного растерялся.
— Нету у меня сейчас духовника, батюшка, а на исповеди давно был, почитай, год назад.
На мой ответ Игумен нахмурился и недовольно свел брови.
— Нельзя тебе, князь, без духовника, я пришлю к тебе святого отца. А исповедь прям сейчас сам у тебя приму.
— Как скажешь, батюшка, — согласно кивнул я, и мы направились в церковь.
Вся толпа осталась на улице, лишь мы с Игуменом и еще одним монахом прошли в церковь.
Меня подвели к подставке, на которой расположились крест и Евангеле, мне тут же покрыли голову епитрахилью, и Игумен прочитал молитву, а после начал задавать мне вопросы.
— Как зовут тебя, сын мой? — начал Игумен.
— Андрей Володимирович Старицкий, — был мой ответ.
— По своему ли ты разуменью исповедуешься или по принуждению? — был следующий вопрос.
— По своему, батюшка, — сразу ответил я.
— Что же желаешь исповедать пред богом? В каких грехах покаяться? — донеслось от Игумена.
— Грешен, батюшка, проливал кровь людей православных, кои на меня и на людей моих нападали. А слов добрых не слышали и хотели живота меня лишить. Во время пути молился не каждый день. Грешен я, батюшка, — ответил я. Большего мне в голову ничего не шло.
— Хм, что кровь православную проливал, то плохо. Однако ты защищал себя и людей своих от смерти и поругания. Раскаиваешься ли ты в грехах своих?
— Раскаиваюсь, батюшка, — кивнул я.
— Сегодня остаток дня на хлебе и воде проведешь. В течение десяти дней трижды в день читай «Живый в помощи всевышнего», псалом девяностый. Сейчас вместе помолимся. — Игумен убрал с меня ткань и предал монаху, после с кряхтением опустился на колени, и я рядом с ним.
— Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится…
После молитвы мы покинули храм.
— Батюшка, как трутники мои, что к тебе я отправил? — поинтересовался я.
— Хорошо трудятся, трое решили в послушники пойти и жизнь Господу посвятить. Забрать туртников желаешь? Люди они ратные, — с хитринкой глянул на меня старец.
— Желаю, — кивнул я.
— Будут они тебя ждать возле ворот, как поговоришь с монахом Иовом, — и меня проводили к Иову.
В этот раз провели меня в яблоневый сад неподалеку от пасеки в беседке.
— Здрав будь, Иов, — поприветствовал я патриарха всея Руси, ныне пребывающего в статусе монаха.
— И ты здрав будь, Андрей Володимирович, — ответил Иов и указал на лавку напротив него.
Усевшись, я внимательно оглядел Иова, и, как мне показалось, он стал выглядеть пободрее, нежели в прошлую нашу встречу.
— Давненько тебя у нас не было. Ездил, поди, куда. Расскажи, где был, что видел, — завел беседу Иов.
Пришлось рассказывать, разговор шел ни о чем, по мере моего рассказа Иов то хмурился, то улыбался или качал головой.
Спустя полчаса я закончил, Иов долго на меня молча смотрел и наконец заговорил по делу:
— Долго я думал над твоими словами, Андрей Володимирович, новости московские слышал. Опасную затею ты в ум взял, суд над лжецарем. Многие думают из простых людей и не очень, что он Дмитрий Иоаннович и настоящий сын Иоанна Васильевича. Опасно и непросто, — медленно проговорил Иов.
— Я знаю, это сейчас так думают на Москве. Что будет завтра или через полгода, неизвестно, может, и