И вот наконец…
— Наташа расписалась с этим своим, — трагически сказала мама. — Которого фирма-то у них!
— Отлично, — сказал Димка рассеянно, ощущая себя несколько не в своей тарелке. — Любовь, значит.
— Да какая там любовь! — мать всплеснула руками. — Если бы любовь, они бы в церкви клятву принесли, как нормальные люди! А на регистрацию бы меня пригласили, тебя, праздник бы устроили… А они что? Мы, мама, говорит на свадьбу тратиться не хотим, у нас все в дело идет…
— Ну и молодцы, — снова сказал Димка. — У меня вот… — он осекся. Он хотел сказать, что Аркадий так же скоропалительно женился (ну или так ему насплетничали девчонки, самому спрашивать взрослого Теня или, тем более, доктора Весёлову было неловко!), но сообразил, что упоминать перед матерью Смеющегося Жнеца не стоит. Тем более, кем он его обозначит? Старшим товарищем? Начальником? Даже звучит-то смешно!
— Наверное, она беременная, — трагическим тоном сказала мама. — Но не признается! А вуз-то еще не окончила! Еще два года учиться! Я ей говорю — если надо с ребенком помочь, привози сюда, я его выхожу… А она смеется, говорит, мама, если уж мы рожать решим, то помощи просить не будем, сами справимся! Представляешь? Кто так делает⁈ Я ей не мать, что ли⁈ Совсем в городе своем… — мать расстроено заморгала, как будто пыталась выжать из себя слезу, но слеза не выжималась. — Или я старуха какая-то древняя⁈ — еще более трагическим тоном вопросила она. — Мне сорок два всего! Ну я знаю, да, без образования, не то что она! Но не совсем же неграмотная, восемь классов кончила! Ваш отец никогда меня этим не попрекал! И чтобы родная дочь вот так!
Дима привычно делил мамины рассказы на два: скорее всего, Наташа маму не послала, а просто сказала что-то вроде «тебе, мама, надо о себе позаботиться, мы справимся, не переживай». Вообще сестра у него хорошая выросла. Просто чужая совсем. В детстве не успели сойтись — три года для малышей много значит, и при этом такой разницы не хватает, чтобы Наташа реально о Димке заботилась, а не считала его надоедливой мелюзгой. А потом уже совсем их развело…
— А у тебя как? — вдруг, осекшись, спросила мать. — Как ты? Летаешь все? С чудовищами борешься?
Димка хотел было сказать хоть о чем-то, но вдруг понял, что не может. Не из-за гиасов, не из-за режима секретности, а просто. Даже что-то вроде «а я, мама, теперь сотрудничаю со Службой, и есть один пацан, который говорит, что мы скоро снимем Проклятье, и еще один взрослый, очень крутой, который меня учит разным штукам…» — даже так это звучало бы совсем далеким от матери с ее заботами.
— Ага, все та же рутина… — неловко сказал Димка.
— Ты кушай, кушай пирожки! Вчера Палыч петушков забивал, я у него купила одного по-соседски, мягонький совсем!
— Спасибо, мам, я наелся уже, не лезет больше! Полечу, наверное.
— Уже? Вроде бы только что зашел…
— Да нет, больше часа прошло вообще-то, — Димка кивнул на часы-ходики на стене.
— Ох, Димочка, с тобой время так быстро летит, — мать растрогано улыбнулась. — Как хорошо, что ты так часто меня навещаешь!
«Да меня больше месяца не было…» — мысленно вздохнул Димка.
Может, у матери проблемы с памятью начинаются? По возрасту еще рано, но он слышал, что так бывает… Да нет вроде, дома чисто, прибрано, и на работу она не жалуется… Просто Димка от нее стал очень, очень далек. Или она стала далека от Димки.
У него никогда не было строгого гиаса на общение с семьей. С самого первого дня, когда он согласился принять Свистопляса. Дима спокойно мог прилететь в гости к маме и сестре, помахать рукой портрету отца в пилотской форме, поболтать, покушать домашнего… Вот ночевать оставаться было нельзя: он попробовал один раз, и тут же проснулся в Убежище. Впрочем, его особо и не тянуло. Не потому что дома было плохо! Просто ему нравилось быть ребенком-волшебником, защитником, как отец. Помогать слабым, охотиться в горах, как настоящий мужчина, жить в настоящем зачарованном замке… Как будто сбылись все старые истории и фантазии разом!
Ну и его коса тоже радовала. Как предмет-компаньон она не знала равных, по его мнению. И хищная форма, и полезное содержание: травы накосить тоже можно. Он несколько раз так помогал матери, было дело. Опять же, танцевать с ней прикольно. Вот когда пригодился танцевальный кружок, который Дима посещал по настоянию классной руководительницы, которая нашла в нем какое-то там «удивительное чувство ритма»!
Так что если поначалу Дима залетал домой раз в несколько дней, а то и чаще, то постепенно визиты стали реже и реже. Он привык, мама с Наташей привыкли…
К концу первого года мама превратила его комнату в комнату для шитья и стала брать на дом больше заказов. Потом и вовсе полностью перешла на надомную работу. Заказы у нее были странные такие, по мнению Димы: то только левые рукава, то только правые, то вообще какие-то детали не пойми от чего. Но маме нравилось. По ее словам, так она зарабатывала больше, чем прежде на почте, и свободного времени больше оставалось, в саду возиться. А что социальный пакет хуже — так ей все равно, она ведь как вдова военнослужащего проходит, там отдельные привилегии.
К концу второго года Дима, когда написал маме, что планирует заглянуть через час-другой, в первый раз получил в