Но тут ему навстречу вбежал телеграфист с кружкой кофе в одной руке и лентой телеграммы в другой.
— Донесение из Горного! — крикнул он. — Десять-двенадцать легионов! Самый масштабный прорыв в этом столетии!
* * *
Как бы ни хотел генерал Паскевич стоять сейчас возле командиров Горного на валу, но он не мог. Были распоряжения, которые имел право отдавать лишь он. Потому Иван Федорович по штабу нынче передвигался исключительно бегом. Влетев в комнату с системой оповещения, он продиктовал текст, который следовало распространить по городу.
«Внимание! Произошёл стихийный прорыв! Гражданскому населению рекомендовано укрыться и забаррикадироваться до дальнейших распоряжений. Экстренная эвакуация телепортом невозможна, ожидается переброска подкрепления!»
Конечно, можно было попытаться эвакуировать часть жителей, но опять же всех через телепортационную площадку прогнать невозможно. Население Горного составляло порядка двадцати пяти тысяч гражданских и около пяти тысяч военных, включая каторжников на Стене. Отступать же куда-то за пределы города было нецелесообразно. Безопаснее всего жителям было бы находиться в своих домах, которые худо-бедно были подготовлены к прорывам и в некотором роде защищены. У большинства был даже домашний набор слабеньких оборонительных артефактов.
Кроме того, при объявлении об эвакуации могла возникнуть паника, которая в случае реального прорыва демонов в город только увеличила бы возможные потери. Нет, пусть сидят по домам и обороняются. В конце концов, это приграничный город, так что люди тут не из робкого десятка.
После этого Паскевич собрал оставшихся штабных офицеров и отправился демонтировать часть пушек с ближайшего к ущелью участка Стены. В конце концов, если пехота — царица полей, то артиллерия — бог войны. Если вал пробьют хоть в одном месте, то пушки смогут выиграть время для латания пробоин. Если к тому моменту останутся на это силы и люди.
— Вы уверены, Иван Фёдорович? — спросил старший по смене на Стене. — Их сюда как сто лет назад вкорячили, так больше и не снимали.
— Делай, что говорят, — бросил Паскевич в ответ. — Каторжан-воздушников сюда, некогда возиться с подъёмниками. Спускать будем так. Они — подающие, я — принимающий!
Тут уже никто не смог скрыть удивление. Давненько не было такого, чтобы генералы на своём горбу пушки катали. Да только в нынешней ситуации Паскевич готов был даже каторжан освободить и перебросить резервом со Стены, но у тех была жёсткая артефактная привязка к месту несения наказания. Покинь они дозволенную зону, падут замертво. Поэтому пришлось выбирать из того, что есть. Пушки, значит пушки.
— Слушаюсь, господин генерал, — ответил старшина.
Таким образом, со Стены демонтировали десяток пушек с зарядными ящиками и спустили их на землю. Паскевич забрал бы и больше, да свободных артиллеристов, способных обращаться с этими образинами, критически не хватало. Большинство было из каторжан. Каждое орудие весило под две тонны. Радовало, что пушки были снабжены лафетами с противооткатными устройствами, что упрощало их транспортировку по земле. Прикинув кратчайший путь до вала, Паскевич дал команду выдвигаться.
Спустя час оказалось, что спустить пушки со Стены вниз было ещё самым лёгким этапом. Куда сложнее было тащить их к ущелью, на место обороны. Орудия категорически не были приспособлены к покатушкам по предгорьям. Но эту проблему удавалось решить с помощью воздушной магии самого Паскевича и отборного русского мата его помощников. Но основной вопрос возник уже у самого вала.
— Иван Фёдорович, — спросил один из артиллеристов, — а как мы их на вал-то поднимать будем? Вы говорили, он метров пять будет, а тут явно выше!
«Похоже, пупок у Кемизова-таки развязался», — по достоинству оценил размер вала генерал. Преграда возвышалась метров на десять в центре и до пятнадцати по обоим флангам.
Но всё это не имело никакого значения, потому что бой на выживание был уже в самом разгаре.
— Разговорчики! — оборвал Паскевич. — Сказано: установить на валу. Как мы это сделаем, никого не волнует!
И тут что-то оглушительно треснуло. В воздух поднялись ледяные искры, а весь правый фланг, вместе с людьми, стоявшими на нём, рухнул вниз, осыпавшись ледяными глыбами.
— Быстрее! — поторопил генерал, понимая, что каждая секунда промедления может привести к катастрофическим последствиям. — Разворачиваем батарею! Быстрее! Мать вашу! Сейчас хлынут!
Какими-то нечеловеческими усилиями, с помощью оказавшихся рядом воздушников от родовичей, они всё-таки затащили пушки на остатки вала по правому флангу. Паскевич сам на пределе сил зашвырнул два орудия наверх, утирая невесть откуда взявшуюся под носом кровь. К нему тут же подбежал кто-то из родовичей и протянул пару алхимических склянок.
— Пейте, поможет!
Ну он и выпил.
— Ну же, сынки! Быстрее! — генерал видел, как к пробоине волной хлынули демоны. Пока батарея разворачивала свои порядки, Паскевич умудрился выжать из себя на максимуме сразу два вакуумных кулака, его личное изобретение. Уничтожение воздуха в центре конструкта, способное перемолоть всё и вся в радиусе двадцати метров.
Снова откуда-то взялась вездесущая кровь, а с ней и родович со склянками. И лишь после второй выпитой генерал услышал выкрики, что звучали как музыка для его ушей.
— Внимание! Приготовиться! Огонь! — скомандовал рядом кто-то с рыжей косищей. Сперва Паскевич решил, что это Борис фон Аден перехватил управление, но присмотревшись понял, что ошибся. Это был его старший сын Дмитрий.
Из орудий вырвались снопы пламени, вытолкнув в сторону наступающих артефактные ядра, увеличенной убойной силы.
— Хоть не зря тащили, — прошипел себе под нос Паскевич, наблюдая за тем, как выкашивает противника артиллерия.
Тут же с остатков вала посыпались вниз родовичи. В самую гущу неприятеля, который успел прорваться к валу вплотную, пока не заработали пушки. И все эти человеческие фигурки на лету принимали звериные личины. Кого тут только не было: волки, медведи, змеи, леопарды, снежные барсы, рыси и ещё множество других.
Паскевич, конечно, видел на своём веку, как действуют перевёртыши, но в таком количестве никогда. Да ещё вся эта волна зверей оскаливала пасти и моментально вступала в драку, раздирая демонов на куски. Отдельные туши нападающих подлетали высоко вверх, и даже с вала было видно, как из них хлещет кровь.
Впрочем, генералу нельзя было отвлекаться. Пока Дмитрий фон Аден отрабатывал наводчиком, Паскевич вспомнил штурмовую молодость и вновь принялся отрабатывать площадными конструктами по демонам, не подпуская тех к завалам.
Когда и как рядом с ними оказалась коренастая и массивная фигура Креслава, Паскевич так и не понял. Но сейчас глава Рароговых, выглядел не грозным,