— Остался в Петербурге. Для этих мест он не подходит. Боже мой, какой замок! Я помню эти развалины. Был построен рыцарями-госпитальерами с острова Родос в начале пятнадцатого века. Разрушен землетрясением в начале двадцатого века. Вы его восстановили! А-а-а! Вы сохранили эти потрясающие камни Галикарнасского мавзолея!
Иван положил ладони на белый мраморный блок, встроенный в каменную кладку замка, закрыл глаза и замер. Потом развернулся и стал рассказывать:
— Античный город Галикарнас прославился двумя событиями: в нём родился «отец истории» Геродот и в нем находилось пятое чудо света Древнего мира — мавзолей царя Мавсола. Это было удивительное сооружение. Представьте себе высокую нижнюю часть в виде квадратной башни из белого мрамора, на ней стоял греческий храм с тридцатью шестью колоннами и тремя сотнями скульптур по четырем сторонам, а над всем этим великолепием возвышалась египетская пирамида из двадцати четырех ступеней. Благодаря колоннам пирамида как бы парила в воздухе, а изваяния греческого храма поражали своей красотой и разнообразием. У каждой из четырех сторон храма был свой собственный скульптор. Соответственно, их было четыре, самых лучших того времени: Скопас, Леохар, Тимофей и Бриаксис. А на вершине…
Иван увидел знаки со стороны Вики и замолчал.
— Извините, я могу болтать об этом бесконечно, — смутился он.
— Что вы, мне очень приятно встретить человека, который увлечен историей. Нам будет о чем поговорить, а сейчас прошу на ужин. Мы ждали вас и не садились за стол, — сказал Фазыл.
Следующую неделю Вика в сопровождении Ивана и Вадима разъезжала по Турции. Их сопровождал внушительный отряд ребят Фазыла.
Глава 34. Иван
Фазыл обустроил новый кабинет на втором этаже основного здания замка. Комнату отремонтировали, сделали глухую изоляцию, укрепили наружную стену, в окно вставили тройную раму, прикрыв ее крепкой решеткой. Воздух в помещение поступал через кондиционер. Еще поставили бронированную дверь. Получилась крепость в крепости.
Из мебели в разрушенной башне чудом сохранился стол. Крепкий оказался, только одна ножка поломалась. Ножку починили, и стол занял свое достойное место. Остальная мебель была новая, но походила на прежнюю. Всё-таки вкусы от опасности не меняются, но на полу теперь лежала не львиная, а тигровая шкура. Зато шпалера с дамой в черном висела, как и раньше, напротив стола. Ее Фазыл унес из башни перед нападением вместе с документами и ценными вещами.
Иван стал частым гостем в новом кабинете. Он беседовал с Фазылом об истории и архитектуре, рассказывал впечатления от поездок и осмотра очередных ликийских гробниц. Вот и сегодня после ужина они расположились в удобных креслах и пили чай. На столе стояла ваза с фруктами.
— Сегодня вы были в Демре. Как вам Миры Ликийские? — спросил Фазыл.
— Интересное место. Но абсолютно мертвое.
— Оно и должно быть мертвое. Там же сплошные скальные гробницы.
— У каждого места есть душа, или дух. Возможно, эту субстанцию так неправильно называть, но она придает месту силу, особую ауру, которая лишь усиливается со временем. Особый дух в том месте есть, но он не в ликийских гробницах, а в храме святителя Николая. Там эта субстанция с ног сшибает и душу восхищает. Когда идешь по византийской мозаике и дотрагиваешься до мраморной усыпальницы, в сердце ощущаешь и страх, и трепет, и любовь.
— Это ведь святитель Николай стал прообразом Санты-Клауса?
— Да, но это не мешает ему оставаться самым почитаемым святым Русской церкви. Когда в Александро-Невскую лавру в Петербурге временно перенесли частицы мощей святителя Николая из итальянской базилики в Бари, то поклониться его праху пришло пятьсот тысяч горожан. Я тоже ходил.
— Любопытная коллизия. Вы не находите? Жил здесь, мощи в Италии, самый почитаемый святой в России, еще и Санта-Клаус.
— Отчего же? Пути господни неисповедимы. Многие святые проявили себя в различных ипостасях. Святитель Николай, его чаще у нас называют Николаем Чудотворцем, является покровителем мореплавателей и путешественников. С ним связывают надежды на помощь после смерти. Мы готовимся к путешествию в мир мертвых. Нам было необходимо заехать к нему и поклониться.
— Иван, все хотел спросить, откуда у вас такие познания о Турции? Я всю жизнь живу здесь и интересуюсь историей, а в беседах с вами узнаю много нового. А вы к тому же хорошо говорите по-турецки.
— С историей Турции я связан еще до рождения, — усмехнулся Иван.
— Вот как! Очень любопытно. Расскажете?
— Могу. В моей жизни никаких тайн нет. Мои родители были археологами. Они познакомились и полюбили друг друга именно здесь, в Турции. Так что зародился я в Эфесе. Только вот не очень качественный получился.
— Не нужно так говорить. Меня всегда восхищали люди, которые, несмотря на свои особенности и болезни, добивались успеха, сохраняли оптимизм и радость жизни. Ведь им значительно сложнее, чем… — Фазыл запнулся.
— Нормальным людям, вы хотели сказать.
Фазыл смутился. Иван оторвал веточку винограда, бросил в рот несколько ягодок.
— Сложнее. Но жить можно. Мои родители были очень красивыми, особенно отец — высокий блондин с голубыми глазами. Мама — миниатюрная брюнетка, тоже красавица. Он из профессорской семьи, она из простой. Отец уже окончил институт и поехал в экспедицию в Эфес как молодой археолог. Мама была еще студенткой. Так ее наградили за отличную учебу и победу в исторической олимпиаде. Она говорила, что они влюбились друг в друга с первого взгляда. Когда они вернулись, то сразу поженились, а вскоре родился я. Диагноз поставили еще в роддоме. Болезнь Парро-Мари. Нарушается рост костей рук и ног. Родители отца, когда узнали, что их внук будет карликом, потребовали отказаться от меня. Без их поддержки отцу не светила ни карьера, ни зарубежные поездки. Мама сказала, что ни за что меня никуда не отдаст. Он выбрал карьеру. Я видел его всего один раз. На защите своей кандидатской диссертации. Я ведь исторический факультет университета закончил, потом аспирантуру. Диссертация у меня была, вы не поверите, о роли ликийцев в этно-культурной истории древней Анатолии. Ее я написал, не вступая на турецкую землю ногой, за исключением внутриутробного периода, — усмехнулся Иван.
— Ее вы писали, используя исторические источники?
— Да, исторические, литературные и художественные. Их достаточно в наших академических библиотеках и крупных музеях. Поэтому знаю не только турецкий, но и ликийский язык. Так вот, на диссертацию я получил много лестных отзывов, и защита прошла очень хорошо. Знаете, как говорят — пятнадцать минут позора, и ты кандидат. Мне за свою работу не стыдно. Я писал ее с увлечением и до сих пор люблю. На диссертационном совете все