Николай Константинович бросил мутный взгляд на другой берег озера. Потом еще один взгляд. Не может быть. Этого просто не может быть, потому что этого быть не может.
Прямо на него смотрел барон Ренненкампф. Начальник Личной канцелярии Ее Величества, который в эту минуту должен быть в Санкт-Петербурге, охранять Кати от народного гнева. Экс-император уже давно не получал писем от старшей дочери. Но мысль о том, что рядом с ней не только преданный Иван, но и опытный Ренненкампф, придавала ему спокойствия.
– Стоп… стоп-машина, – просипел Николай Константинович. – Перерыв.
Софи звонко повторила команду для Алексея. Напарники зафиксировали трос и выпряглись из лебедки. Алексей медленно опустился на землю и привалился к катушке-колесу, закрыв глаза.
Николай Константинович шатающейся походкой подошел поближе к озеру, стараясь разглядеть сутулую фигуру на том берегу. Или у него от усталости уже начались галлюцинации, или там действительно стоял Ренненкампф.
Барон – если это был он – поднес ко рту блестящий рупор.
– Всем оставаться на своих местах! – прокричал Ренненкампф. Вот теперь Николай Константинович был точно уверен, что это начальник Личной канцелярии. Этот въедливый голос, усиленный жестяной трубой, ни с чем не перепутаешь. Барону удалось даже перекрыть шум буровой установки. – В соответствии с Манифестом Биг Босса Бориса Второго, вы объявлены вне закона!
– Что? – сказал Николай Константинович.
– В соответствии с манифестом кого? – сказала Софи.
– Как человек, посвятивший жизнь безопасности Дома Романовых, – барон размеренно говорил в рупор; все более странные слова разливались над горным озером, – я не стану препятствовать исчезновению Николая Константиновича; но только в том случае, если мне выдадут господина Поповича. – Алексей поднял голову и стал искать источник звука. – Попович сбежал из-под ареста и заслуживает наказания, – продолжал Ренненкампф. – Еще раз повторяю: всем оставаться на своих местах до моего прихода. Я подойду и оформлю повторный арест Поповича. Если будет зафиксирована попытка скрыться – я открою охоту на всех участников экспедиции. Включая Николая Константиновича. Простите, ваше величество. Но или вы выдаете мне преступника, или я буду вынужден применить Манифест Биг Босса Бориса Второго.
Реннекампф сунул рупор за пояс и направился в сторону своей жертвы, аккуратно ступая по берегу озера.
– Какого Бориса? – слабым голосом спросил очнувшийся Мустафа. – Что тут вообще происходит, во имя Аллаха?
К ним тем временем подполз Алексей:
– Немезида в кафтане к нам пожаловала, – мрачно пошутил он, хватаясь рукой за натянутый трос, чтобы не упасть. – Выследили меня все-таки. Только я не пойму, причем тут какой-то босс Борис. Кто это вообще такой?
– Не Борис ли Бланк? – Николай Константинович и сам ужаснулся своей догадке. – Может, пока мы тут с вагонами мучаемся, в стране переворот случился? Где же Кати? Что с ней?
– Сейчас у Рененнкампфа все узнаете, – сказал Алексей, тяжело вздыхая. – Я ему сдамся, конечно, не беспокойтесь.
– Нет, Лелечка! – отчаянно вскрикнула Софи. – Ты только представь, что сейчас в тюрьмах-то делается!
– Да не в этом дело – как Николай Константиныч без меня магнит будет строить, вот в чем вопрос. Может, Ренненкампф разрешит мне тут задержаться на три месяца?
– Этот бюрократ? Никогда, – удрученно сказал Николай Константинович, наблюдая за уверенной поступью начальника Личной канцелярии. – Только чудо может нас сейчас спасти. Только если небо упадет на землю. Или нечто в этом роде.
Земля под ногами экс-императора ощутимо содрогнулась.
– Ой! – отчаянно взвизгнул геолог Савельев с середины озера.
Сразу после этого громадная волна взметнула вверх платформу с торчащей из нее буровой установкой и выбросила все это сооружение на берег неподалеку от миссионеров. Савельев благополучно приземлился в пушистые кусты и тут же выпрыгнул из них, как теннисный мячик.
– Началось! Ой, началось! – крикнул он и понесся по направлению к поляне, где паслись лошади. – Не рассчитали! Добурились! Спасайся кто может!
Ренненкампф замер на другом берегу.
– Что началось? До чего добурились? – воззвал к нему вслед Николай Константинович, а потом понял – что началось и до чего добурились.
Очевидно, магма в вулкане Перетолчина оказалась ближе, чем думали инженеры. Гораздо ближе. Видимо, в исходных чертежах была допущена роковая ошибка – может, запятую не там поставили, кто теперь разберет. Ясно одно: без мощных компьютеров и профессиональных программ русские инженеры считать разучились. Совершенно. Выяснилось, что неумелое умножение в столбик равняется неожиданному подъему столбика магмы.
Бурение было распланировано на пять месяцев. Авторы проекта были уверены, что ни при каких обстоятельствах сверло не дойдет до жидкой сердцевины вулкана. Шахту бурили относительно неглубокую, целью было добраться до горячего слоя почвы, чтобы вода из озера постоянно кипела на естественной конфорке, собираясь в плотные грозовые облака. Алексей как-то в шутку спросил: «А что, если мы вулкан взорвем?», так геолог Савельев единственный раз в жизни вышел из себя и наорал на Поповича, что если он ничего не смыслит в науке, так пусть занимается своими швабрами-копалками-намывалками, или на чем он там специализируется, и не лезет к взрослым серьезным дядям.
А теперь вот оказывается – взрослые серьезные дяди сели в лужу размером с горное озеро.
Миссия завершилась уже сейчас, восемнадцатого августа, на три месяца раньше срока. Завершилась полным и безоговорочным провалом. Причем провалом в буквальном смысле слова.
Острый бур уколол вулкан прямо в сердце. И пробудил Перетолчина к жизни.
По крошечному озеру ходили океанские волны с белыми бурунчиками – зрелище масштаба Айвазовского.
Но вот волны прямо на глазах трансформировались в тяжелые горячие облака. Всю вершину вулкана