Бабуля стала часто видеться с Софией. Они вместе выходили на прогулки, посидеть в кафе или пройтись по магазинам.
Мустафа освоил падежи и спряжения русского языка. Он хотел говорить грамматически правильно. Идеально. Если честно, я гордился и Андреем, и Мустафой. Как репетитор и как друг их семей.
Элена открыла магазин, сняв выставленное на аренду здание бывшего китайского ресторана. Прямо на набережной. Она приходила ко мне, приносила сыр и говорила, что ей очень страшно начинать все заново. Давние клиенты заходили, покупали сыр и пироги. Появлялись новые, случайно зашедшие из соседних ресторанов – ожидающие очереди. Наевшись у Элены, до ресторанов так и не доходили. И я могу их понять. Наконец рестораны сделали предложение Элене – продавать ее и пироги, и сыры.
Если что, я поступил в аспирантуру своего же университета, чтобы не покидать эти места, и не ради денег, которые, согласно завещанию, действительно удвоились, а потому что всегда этого хотел. Заниматься наукой, архивами, исследованиями. Я прислал первую часть рукописи в издательство, которое выбрал из списка Алекса. Оно не было самым главным или самым престижным. Но именно книги этого издательства я иногда покупал, когда мог себе позволить. Я не воспользовался рекомендацией Алекса и его связями. Отправил анонимно. Но там заинтересовались и попросили прислать расширенный синопсис. А это, можно считать, уже книга.
Знаете, что мне по-настоящему приносило удовольствие в те дни? Пока Лея бесконечно разговаривала по телефону, я возился с Алессандро. Однажды включил ему мобиль, который сохранила Стефания. И малыш тут же замолчал, разглядывая самодельные игрушки. Я обернулся и увидел Лею, стоявшую в проходе.
– Когда он немного подрастет, я покажу ему машинки, – заявил я. – Но не отдам, даже не просите!
– Мне нужно писать, что все события являются вымышленными, а любые совпадения случайны? – однажды спросил я у Леи.
– Да, но напиши благодарности в конце. Не мне. Бабуле, Софии, всем остальным, – посоветовала она. – Им будет приятно.
Благодарности у меня растянулись еще на несколько страниц. Но именно их зачитывал Жан на рынке. Я был очень тронут, когда однажды увидел, как он читает посвящение одному из покупателей и показывает книгу. Я хотел хорошо сделать свою работу, не подвести Лею и Алекса. Бабулю и Софию. Джанну, Жана, Ясмину, Мустафу и всех остальных. Мне хотелось, чтобы они мною гордились. И они гордились. Когда вышла книга, Жан устроил очередной пир на рынке. Свой знаменитый ростбиф он готов был продавать только в комплекте с книгой. Члены моей семьи – а я считал их таковыми – стали моими лучшими маркетологами.
Да, и вот еще что. Я стал часто ездить в ту самую церковь. Раз в неделю точно. Лея смеялась, что редкие католики так часто посещают мессу, как я. Подружился с падре. Он тоже прочел мою книгу и сказал, что я выбрал правильную тональность для описания веры. Не крикливую, не натужную, а правдивую, спокойную. Мне нравилось гулять с падре по саду. А когда на его день рождения я подарил ему подписку на платформу сериалов, он был просто счастлив. Мне же было важно кому-то рассказать о том, что происходит в моей жизни, посоветоваться. Падре в силу возраста не мог заменить мне отца, но стал вроде как старшим братом. Я очень это ценил.
Дома ничего не изменилось. Когда я сказал маме, что получил в наследство квартиру, точнее, вроде как гонорар за свою работу, она мне не поверила. Впрочем, в это действительно слабо верилось. Но мама не удержалась и бросила фразу: «Интересно, за какие такие заслуги?» И следом: «Не обольщайся. Как получил, так и отберут». Она все еще считала меня неудачником, а мои успехи – случайностью или ошибкой. Но я не разозлился. Я не мог изменить ее мнение. Много лет пытался, но так и не получилось. Экземпляр вышедшей книги я не стал ей отправлять. Она бы не поверила, что ее сын мог написать книгу. Отец сказал: «Отлично, рад за тебя». Кажется, он даже не особо меня слушал. В телефоне кричали дети. И невольно почувствовал облегчение в его голосе – я звонил не для того, чтобы попросить денег или другой помощи.
…Я смотрел в окно, за которым вопили попугаи и все еще скандалила горлица. Нужно было сходить в магазин, а для этого подняться по очень крутой дороге. Внизу на улице, рассчитанной на велосипед или мотоцикл, пытался припарковаться автомобиль. Кто-то из соседей кричал, что это, выражаясь литературным языком, бесполезная затея. Скоро должен был прийти Мустафа, он настаивал на занятиях со мной русским языком и литературой. И именно с ним пришла эта новость.
– Мы ошиблись, – заявил с порога он.
– В чем? – удивился я.
– Во всем. У нас получилась другая история, – ответил Мустафа. – Я ведь теперь тоже могу читать по-русски. Андрей упустил это письмо. Я их перечитывал, чтобы упражняться. Те письма, которые Стефания отправляла Луизе. Вот, смотрите сами.
«Дорогая Луиза. Я уже давно не чувствовала твердой земли под ногами. Наш пароход останавливается, но пассажирам не разрешают спуститься на берег…»
– Да, я помню это письмо, – заметил я.
– Читайте дальше, – кивнула Мустафа.
«Это путешествие совсем меня измотало. Морская болезнь совсем извела. Стало даже хуже, чем было раньше. Бесконечно тошнит. Я с трудом спускаюсь на ужин. Капитан беспокоится о моем здоровье и обещает вызвать доктора на следующей остановке. Только когда она еще будет? Я подолгу сижу на палубе, наслаждаясь свежим воздухом. Единственное, что спасает – соусы, которые готовит су-шеф на нашем корабле. Он из Индии. Его зовут Ананд. Соусы очень острые или очень кислые, но, если бы не они – я бы уже давно умерла от голода. Они никому не нравятся, зато я могу съесть их все. Не думала, что так полюблю индийскую кухню. Особенно кари. Ананд теперь готовит обеды специально для меня. Капитан позволяет ему это делать, видя, что я перестала быть похожей на ходячий труп. Иногда я становлюсь совершенно плаксивой и расклеенной. Ничего не могу с собой поделать. Никакого воспитания. Мне стыдно. Но ведь это нормально, да? Я ведь так скучаю по Алессандро. Тоскую по нашей с ним такой короткой жизни.