Я закатываю глаза.
— Он был не плох. Наоборот. Он был… — я запинаюсь, подбирая слова. — Я даже не знаю, как это описать.
— Так в чем проблема?
— Ни он, ни я не ищем отношений, вот и всё.
— Значит, один раз и точка? — Она хмурится. — Это его решение или твое?
— Общее.
Я стараюсь, чтобы голос звучал уверенно.
Она смотрит на меня пристально:
— Я слышу нотки сожаления.
— Нет. Никакого сожаления.
Я закусываю губу, борясь с желанием задать вопрос, который крутится у меня в голове.
Но битву я проигрываю.
— Ты же знала его с детства, да? Каким он был в школе?
Эйслин закатывает глаза.
— О, нет, это плохой знак.
— Эйс.
— Ладно. Он был серьезным и очень замкнутым. Многим девчонкам он нравился, но держался особняком. Что, честно говоря, только раздувало вокруг него всеобщую истерию. Его отец был алкоголиком, а дед чуть не потерял книжный магазин из-за игровых долгов. В общем, полный набор классической трагической биографии.
Да, я это уже слышала. И как истории прошлого — это действительно жестко.
Я снова думаю о том, что он говорил про деда и отца. Про зависимость, про алкоголь, который чуть не лишил его магазина. Про то, что он говорил о «неподходящих» женщинах.
Я думаю о его интенсивности, о его страсти, о том, как он смотрел на меня. О голоде в его глазах, когда я к нему прикоснулась. О том, каким сдержанным и отстраненным он кажется.
Он одинок, думаю я. Ужасно, безнадежно одинок — и не знает, что с этим делать.
— У него здесь есть друзья? — спрашиваю. — Кроме Дэна, я имею в виду.
Эйслин морщит нос, раздумывая.
— Хм. Хороший вопрос. Нет, кажется, нет. Он действительно очень замкнутый, как я и говорила. Не подпускает людей близко.
Я почти спрашиваю почему, но, кажется, уже знаю ответ.
Когда он потерял мать, он сбежал в страницы книг. Когда отец пил, он сбежал в магазин и больше из него не выходил.
Он не делится собой с людьми, а наоборот — отгораживается. Его ранили, и он защищается, думаю я.
И тут меня осеняет: его магазин — это единственное, что связывает его с людьми. Это его способ общения. Через страницы тех книг, что он продает.
Я делаю то же самое. Но моя лавка — это не щит. Я приглашаю людей внутрь, хочу, чтобы они приходили. Хочу делиться собой, своей любовью к книгам. Я хочу связи. А он — нет.
Даже его привычка искать удовольствия вне — это его способ отгораживаться. Секс без обязательств. Без привязанности.
Как я уже поняла, он человек «все или ничего». И сейчас он выбрал ничего.
Неудивительно, что он так одинок.
В чем-то мы похожи. А в чем-то — совершенно разные.
— На твоем месте я бы туда не лезла, — предостерегает Эйслин. — Секс, может, и отличный, но семейка Блэквудов… В отношениях они, скажем так, не лучшие.
— Не волнуйся, — говорю я. — Я не собираюсь никуда лезть. Просто любопытно было.
Но это ложь.
Конечно, я об этом думаю.
Может, я только усугубляю свои ошибки, но…
Я ненавижу мысль о том, что Себастиан Блэквуд одинок.
Я ненавижу это всем сердцем.
Глава 16
Ты сегодня выглядела такой бледной. Под глазами тени. Ты в порядке, дорогая К? Х.
Себастиан
Я сижу в своей гостиной, вокруг меня на журнальном столике разбросаны письма Себастиана Блэквуда Первого. Я пытаюсь разобраться в них. Письма не датированы, что усложняет задачу, но, основываясь на содержании, можно примерно выстроить хронологию.
Очевидно, что Кейт — мисс Джонс, была права насчет того, что «Х» передавал «К» письма через книги, которые он ей одалживал, пряча записки между страницами. А затем «К» отвечала своим письмом, возвращая книгу.
Также очевидно, что это любовные записки, и что «К» была недоступна. Однако неясно, кто тот человек, который контролировал ее жизнь. Муж? Отец? Кто-то еще? В письмах он упоминается просто как «он».
Я вглядываюсь в них. Кейт, мисс Джонс, также была права, говоря, что некоторых писем не хватает. Это действительно так. Есть записки, в которых говорится о проведенной вместе ночи, но потом письма словно затухают. Пара записок ссылается на ответы, которых в стопке моего прадеда нет, поэтому либо некоторые письма действительно отсутствуют, либо переписка прекратилась.
Я беру то, что, как мне кажется, могло быть последним письмом. Оно от «Х», моего прадеда.
Ты сегодня выглядела такой бледной. Под глазами тени. Ты в порядке, дорогая К? Ты не спишь? Возможно, Пепельная среда поможет. Нет, она не скучная! Совсем наоборот. В поэзии Элиота есть замечательные образы, которые тебе наверняка понравятся. Я предпочитаю его «Бесплодной земле».
Х
P.S. Тень под твоим правым глазом больше похожа на синяк, теперь, когда я об этом думаю. Что случилось?
Я уставляюсь на письмо, нахмурившись. Очевидно, он беспокоился о К, и теперь я задаюсь тем же вопросом. Что случилось? В стопке нет ответа на это письмо, да и остальные записки не указывают на какие-либо проблемы.
Рядом с письмами стоит бокал виски, и я беру его, делаю глоток, наслаждаясь жжением, когда жидкость скользит вниз. Я осторожен с алкоголем из-за отца, и хотя, возможно, мне вообще не стоило бы пить, иногда я испытываю себя.
Как собираюсь испытать себя завтра, когда поведу Кейт, мать его, мисс Джонс, к миссис Беннет.
Я дал нам обоим пару дней пространства, и хотя был удивлен, когда она сегодня ворвалась в книжный магазин с новостью о Лизе Андервуд, я был доволен своей реакцией.
Я был спокоен, сдержан. Даже Люси Коултер из агентства недвижимости Первая недвижимость Коултера не поняла, что внутри меня неандерталец ревел, требуя сократить расстояние между мной и мисс чертовой Джонс. Обнять ее. Уложить на пол.
Но нет, я продолжил продавать ей нового Мартина Эмиса, не моргнув глазом.
Только когда Люси ушла и остались только мы вдвоем, мисс Джонс в длинной белой льняной рубашке оверсайз и леггинсах, с косой, перекинутой через плечо, стоящая напротив меня, я позволил себе моргнуть.
Конечно, я хотел сорвать с нее эту рубашку, прижаться губами к ее коже, ощутить ладонями ее грудь, и…
Ладно. Я этого не сделал. Вместо этого я спокойно согласился помочь ей разобраться в истории ее семьи, что значит — первый тест я прошел.
Достаточно, чтобы знать: завтра я тоже справлюсь.
Я делаю еще глоток виски, изгоняя из головы воспоминания о том, что было между мной и мисс Джонс. Это закончилось, как мы оба договорились, и мне не нужно больше об этом думать.
Главное теперь — двигаться дальше с фестивалем, ведь Лиза Андервуд подтвердила свое участие.
Я смотрю на любовные записки на столе. Лизе явно понравилась идея с письмами, плюс элемент тайны, думаю, тоже сыграл роль. Честно говоря, этот элемент интересен и мне.
Я хочу знать, кто такая К. Я хочу знать, почему они с Х так и не остались вместе. Это моя история, мой прадед Себастиан. Тот, с кем я чувствую себя ближе всех мужчин в нашей семье. Именно он открыл Блэквуд Букс в тридцатых годах.
К сожалению, я мало что о нем знаю. Мой дед умер, когда мне было восемнадцать, и тогда мне даже не пришло в голову спрашивать его об отце. В ту пору меня интересовал только магазин.
Мужчины из рода Блэквудов, однако, все имеют свои недостатки. У всех свои одержимости, свои зависимости, и все они оставили за собой шлейф разбитых сердец.
Я не хочу быть таким же. Моим наследием станет Блэквуд Букс, и, надеюсь, он будет существовать еще долго, даже в наше сложное время. Потому что книги никогда тебя не подведут. Они не спорят. Они дают утешение, комфорт, знания и красоту. Они дают возможность сбежать, пусть даже всего на пару часов.
Они не такие переменчивые, как люди. А если какая-то книга не подходит, ее можно отложить и взять другую. Всегда найдется новая книга и новое открытие на ее страницах.