Боже. Этот человек — не просто продавец книг.
Он — бог.
Я тянусь к нему, но он уже наклоняется, уже прижимает меня к матрасу, его горячая кожа касается моей, его вес полностью накрывает меня.
Я вскрикиваю, толкаю его, и мы переворачиваемся. Теперь я сверху.
Я приподнимаюсь, мне нравится эта позиция, и смотрю на него, ладони лежат на его обнажённой груди. Его кожа золотистая, гладкая, бархатистая, и мне нравится её касаться. Я провожу по нему руками, ощущая жар, чувствую, как он напрягается под моими прикосновениями. Он смотрит на меня, его взгляд тёмный, затянутый тенями.
— Поцелуй меня, — говорит он низким, настойчивым голосом. — Сейчас же.
— Какой требовательный, — мурлычу я. — Не сейчас. Теперь моя очередь.
Его пальцы сжимаются на моих бёдрах, удерживают меня на нём. Он двигается подо мной так, что у меня перехватывает дыхание.
— Не сейчас? — повторяет он.
А затем его рука поднимается, пальцы захватывают мои волосы, и он притягивает мой рот к своему.
Я люблю его требования. Обожаю его настойчивость.
То, что в книжном магазине казалось слишком навязчивым, здесь идеально. И я чувствую, как сама меняюсь, подстраиваюсь под него.
Я хватаю его запястья, прижимаю к подушкам по обе стороны от его головы. Наклоняюсь, прикусываю его нижнюю губу, двигаюсь, заставляя его зарычать.
— Моя очередь, — шепчу. — Смирись с этим.
— Тогда коснись меня, чёрт возьми.
Я слушаюсь.
Ласкаю его, исследую. Пробую на вкус. Он пахнет солью, жаром, мускусом, и он восхитителен. Я не могу насытиться им.
Несмотря на его приказы, его рык, он позволяет мне играть, позволяет делать с ним всё, что я хочу.
А потом, когда я хватаю из его бумажника ещё один презерватив, оседлав его, и двигаюсь, он с силой сжимает мои бёдра, крепко удерживая меня.
— Невероятная, — срывается у него с губ. Он смотрит на меня снизу вверх, его взгляд тёмный, жадный. — Ты просто чертовски невероятная, мисс Джонс.
Он — полная противоположность Джаспера. Противоядие от его яда.
Он возвращает мне то, что Джаспер забрал.
И я люблю его за это.
Я улыбаюсь, наклоняюсь и целую его.
— Ты тоже, мистер Блэквуд, — шепчу у его губ. — Ты тоже.
Он снова рычит, а затем переворачивает нас, прижимая меня к кровати. Он двигается во мне — медленно, глубоко, доводя меня до безумия.
И я понимаю — после этого я уже не буду прежней.
И, возможно, я и не хочу.
Глава 14
«Ты околдовала меня — и тело, и душу.» Прости, что использую чужие слова, но иногда без Остен просто не обойтись. Х.
Себастиан
Тёплый, мягкий свет пробивается сквозь мои сомкнутые веки, и я медленно открываю глаза. Некоторое время я просто лежу, согретый теплом и насыщенный до последней клеточки, в простынях, пропитанных... сексом. Ванилью. Ею.
Я моргаю и поворачиваю голову.
Она рядом, лежит на подушке, её золотистые волосы разметались вокруг. Ладони спрятаны под подбородком, как у ребёнка, а длинные светлые ресницы нежно касаются её атласных щёк.
Она красива.
Она крепко спит. А мне пора уходить.
Я не хочу. Даже сейчас, едва очнувшись, я чувствую, как тело напрягается, требуя её снова. Её тепла, её шелковистой кожи, её дыхания в моём ухе, её голоса, шепчущего моё имя в тот самый момент, когда она теряет контроль.
Я и представить не мог, что милая мисс Джонс, с её лёгкими платьями и пушистыми волосами, скрывает внутри такую страсть. В постели она так же безудержна, как упряма в жизни.
И я был прав прошлой ночью.
Это был катаклизм.
И он меня разрушил.
Она изменила меня, и я не знаю, что с этим делать.
Я должен уйти, ускользнуть до того, как она проснётся, но... не могу. Это было бы поступком труса, а она заслуживает лучшего. Особенно после такой ночи.
Поэтому я просто лежу и смотрю на неё.
Со временем её ресницы начинают дрожать, и она открывает глаза. Серые, глубокие, внимательные.
В её взгляде нет удивления. Нет шока.
Она медленно улыбается — как восход солнца, будто найти меня рядом с собой — лучшее, что могло с ней случиться.
У меня сжимается грудь, и я не могу объяснить почему.
Но несмотря на это, я улыбаюсь в ответ.
И в этот момент кажется, будто у нас есть какая-то общая, чудесная тайна.
— Ты прочитал ту книгу, что я тебе дала? — Её голос мягкий, сонный, с хрипотцой.
Я переворачиваюсь на бок, разворачиваясь к ней лицом.
— Да. Я прочитал её за один присест. Заснул в три ночи, спасибо большое.
Её глаза загораются.
— Я знала, что тебе понравится. Хотя, знаешь, я бы никогда не подумала, что ты читаешь научную фантастику.
С ней легко разговаривать вот так. Без напряжённого притяжения между нами. Хотя оно, конечно, никуда не исчезло. Я чувствую его в воздухе, будто электрический заряд. Но теперь оно меня не тяготит. Не после того, как каждое мышечное волокно моего тела расслаблено, насыщено, лениво. Не когда я в любой момент могу протянуть руку и притянуть её ближе, если захочу.
— Всегда её читал, с детства.
— Не говори, что ты был задротом по космосу.
Я не отрицаю.
— Мне нравились идеи. И возможность сбежать в другой мир.
— Какая у тебя была любимая книга в детстве?
— Хоббит, — отвечаю без раздумий. — И Властелин колец.
— О Боже, так ты ещё и фанат Властелина колец! — Её лицо озаряется восторгом, и я чувствую себя непозволительно довольным.
— Виновен, — ухмыляюсь я. — А ты? Что ты читала в детстве?
— Я захватываю замок, Доди Смит.
Я не читал, но знаю название.
— Это про девочку, которая живёт в старом замке со своей сумасбродной семьёй?
— Именно.
— Старая книга.
— Знаю. — В её глазах вспыхивает что-то тёплое, но быстро угасает. — Это была любимая книга моей мамы.
Мамы, которую она потеряла два года назад. Я знаю, как это.
Протягиваю руку, убираю выбившийся локон за ухо, едва касаясь её.
— Вы были близки?
— Да. Она растила меня одна. Денег почти не было, так что мама часто водила меня в библиотеку — бесплатное развлечение. А потом, на один из моих дней рождения, она привела меня в книжный магазин и сказала, что я могу выбрать любую книгу.
Я вижу, как много для неё значил этот момент.
— И что ты выбрала?
— Уже не помню название. Но я была маленькой, так что там точно были феи.
Я улыбаюсь, представляя её — маленькую девочку, заходящую в книжный с восторженно распахнутыми глазами.
— Это тогда у тебя появилась мечта открыть свой книжный?
Она кивает.
— Когда мне было десять, мы жили рядом с таким магазином. Мама часто работала, и она знала хозяйку книжного, просила её присмотреть за мной. Та никогда не возражала. Позволяла мне сидеть там часами, читать.
Я понимаю, что она чувствовала. Знаю, что такое сбегать в другие миры. В те, которые лучше этого.
— Но сначала ты работала в издательстве? — спрашиваю я.
— Да. — Она на мгновение задумывается. — Мама жила от зарплаты до зарплаты, ей не нравилось владеть чем-то, накапливать «вещи». Она была свободолюбивой, и, наверное, это нормально, если у тебя нет детей. Но когда есть...
Я улавливаю горькую нотку в её голосе.
— У тебя было сложное детство?
— В каком-то смысле. Я много была одна. Постоянные переезды были тяжёлыми. Но мне нравились книжные и библиотеки, в которых я бывала. Поэтому я захотела чего-то более стабильного, надёжного. Поступила в университет, а потом наконец получила работу редакционного ассистента в издательском доме.
— Тебе нравилось?
— Да, нравилась. — Она улыбается, явно предаваясь приятным воспоминаниям. — Это было здорово. Но…
Она затягивает, и я понимаю, что она словно втягивает меня в свой мир, позволяя заглянуть в прошлое. И я не могу сопротивляться. Я хочу знать. Я хочу знать всё.