Однозначно, природа сходила с ума, а сами маги вертели Законами как им заблагорассудится. Даже грубый Гнарг Дурзол, полагающийся, казалось бы, лишь на грубую физическую силу, сам того не подозревая рассекал намерениями и волей чужие и естественные магические узоры. Поэтому крайне важно взрастить в паресисе сильный характер, сделать его личностью, а не тенью чужих желаний, ведь каждая эмоция и мысль в последствии будут определять силу.
— ПРОКЛЯТЫЙ БЕЗУМЕЦ!!! — проревел во всю глотку Морской Царь, продолжая обмениваться сокрушительными атаками с удивительно… нет, с аномально выносливым орком, который переходит все мыслимые и не мыслимые границы возможностей своего вида. Хотя больше подводного правителя интересовал, вернее вызывал ярость, другой момент: — ОТКУДА У ТЕБЯ ЭТОТ АРТЕФАКТ⁈ ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ НА СЕБЯ НАЦЕПИЛ, ГЛУПЕЦ!!!
И с дьявольским рёвом морская бездна опустилась тенью на око шторма. Пользоваться магией воды в пределах заклинания Халсу’Алуби, Джала Хаффана с поножами Литаса и косвенным вмешательством Лансемалиона Бальмуара было почти невозможно. Огонь является прямой противоположность воды, сухой песок также не облегчает использование стихии, завязанной на влажности, как и молнии имеют крайне нечестное преимущество. Однако граница шторма не так уж и далека, а власть далеко не абсолютна, ведь чем большую площадь покрывает заклинание, тем меньше сила в одном конкретном месте. И вот уже в небесной выси концентрируется влага, затем становится плотным льдом, после чего стихия устремляется на дикой скорости вниз.
Но Гнарг Дурзол даже не подумал о бегстве, принимая вызов как принято в культе из его родного мира. Лицом к лицу, не отступая и добиваясь победы любой ценой. Словно эпитомия неуязвимости и ярости, воин явился дабы явить миру свою силу, доказать чистоту духа и оставить свой след в истории.
Прямо навстречу смертельной глыбе помчалась гигантская секира, преодолевающая барьеры Ахикриса. Расстояние велико, но оружие даже одного оборота не делает перед тем, как вонзится в цель. Зазвенел чёрный металл, жалобно застонала стихия, после чего толща льда, способная погрести под собой целый город дрогнула, лишившись драконьей части скорости, а затем и вовсе остановилась.
— Не может быть… это невозможно… — в ужасе прошептал Морской Царь, но довольно быстро он нашёл ответ: сначала могло показать, что Гнарг в одиночку сумел остановить столь опасное заклинание, но… это действительно невозможно, а значит должно быть другое объяснение.
Несомненно, сила чёрного орка огромна, однако не этим была остановлена атака, хотя и недооценивать вклад Дурзола не стоит. Так или иначе нужно учитывать ряд факторов, совокупность которых и дала результат: тени Кихариса напряглись, смерчи объединились, пламя сделало лёд хрупким — всё вместе, включая ещё и магнитные поля, не позволили ярости льда обрушится в центре ока шторма.
Колоссальных размеров глыба продолжала некоторое время двигаться, а остановилась полностью лишь за считанные метры до земли. В лёгком прыжке помазанник Полемоса хватается за свою застрявшую секиру и вырывает ту под громкий треск. Но расколотая глыба до сих пор будто левитирует. Большая доля в тенях Кихариса приходится на огненную стихию, а значит Халсу’Алуби ещё не собирается подыхать, раз до сих пор умудряется поддерживать своё заклинание, усиливая его в нужных местах.
— Это поправимо, — решил моллюск, снова меняя свою цель: раз Лансемалион Бальмуар не хочет появляться, то и Этий с ним, смерть одного кровного врага уже можно считать победой.
Словно морской змей из древних былин на первый взгляд неповоротливый моллюск снова преодолел звуковой барьер без особых усилий. Бронированный как мировая черепах и настолько же неожиданно быстрый, повелитель морей уже поднёс свои клешни к телу калеки на инвалидной коляске, но вдруг концентрированный поток огня ударил прямо меж дюжины моргающих по очереди глаз.
Ада с умом использовала выигранное время и успела залечить часть ран, после чего с горящей на голове диадемой вернулась к бою. Может ей и не под силу одолеть столь грозного врага в одиночку, однако за более чем пол века жёстких магических тренировок можно научиться как стать хотя бы крайне неудобной и бесящей занозой. Это многого стоит, как и тот факт, что в хаосе потоков хара воительница не умерла от разрыва ардии из-за перенасыщения энергией Ахикриса. Кроме того, огонь Халсу’Алуби относился к друзьям куда более мягко, таким образом способности Огненной Бестии в центре пламенного шторма усиливались, хотя даже она не становится чем большим, чем просто неудобная заноза.
Хотя плевок огнём в лицо подводный правитель ещё стерпел.
— Ты совсем сдурела? — зловещим шёпотом после щелчка кнута произнёс Морской Царь, пока весь его гнев из-за унизительного удара по лицу воцарился в Кихарисе, словно бездна океана застыла бескрайняя воля чудища.
И из-за такого взгляда Огненную Бестию буквально парализовало. Естественная природная магическая защита стремительно осыпается, не помогают обереги, даже слабое вмешательство Халсу’Алуби не делает особой погоды. Однако видит Этий, моллюск не обладает достаточным интеллектом, чтобы понять элементарную истину: не нужно распыляться на всех и сразу. Да, очень обидно получить кнутом, которым бьют либо скот, либо рабов, но кроме моральных ран подобное оружие оставить иных отметин на ментальном или физическом телах просто не сможет. В отличии от секиры из чёрного металла.
— Я здесь, живность! — проревел Гнарг Дурзол, устами которого вдруг молвил сам Полемос, голос которого сотряс тени Кихариса.
Билось сердце воина, сам бог войны скользил взглядом по этой битве, даже самая маленькая крупица страха становилась пищей для чёрного орка, наконец-то услышавшего знакомый и почти позабытый шёпот.
— Он обречён… — прямо в сознании гремели слова, в такт пульсирующих по всему телу вен.
Вспышка, хлопок, кровь льётся во все стороны, за мгновение дюжина ударов была нанесена и отражена и моллюском, и помазанником Полемоса. И к всеобщему удивлению — даже Халсу’Алуби вдруг дёрнулся — отступил именно Морской Царь, лишившийся своей клешни. Истекающий голубой кровью лариос с гневом взирал на чёрного орка, тело которого превратилось в месиво. Но даже с выпадающими кишками и торчащими наружу рёбрами Гнарг стоял уверенно, а его воинский дух лишь укреплялся. Решимость сражаться до смерти исходила от воинской ауры, звеня в ушах каждого.
— Ладно, признаю, ты смог меня удивить, но на этом всё… — разбито произнёс униженный повелитель морской бездны, который перестал недооценивать противников: каких-то