В целом мире были королева, принцесса и я. И это был лучший из миров. Как же было хорошо!
Мы сидели на маленькой площадке перед замком. Она достала из сумочки бутерброды. Мы уже собирались поесть, как с крутого обрыва посыпались камни и из кустов показалась страшная рожа пирата. Я испугался немного, уж больно рожа была большая да ещё и на собачьей голове. Я выхватил пистоль и направил на рожу.
– Гав! – пролаяла рожа.
– Шалопай! – воскликнула Катя.
И Шалопай на брюхе сполз к нам.
– Это мама послала за мной, она всегда так делает. А он всегда меня находит. Охрана.
Он втёрся между нами и стал лизать девочку в лицо, а потом и меня, после чего пошёл в замок, как к себе в будку. Шалопай попробовал землянику, попил из фонтана и лёг греться на солнце. А порода у Шалопая была разная, так сказала девочка. Поэтому он был таким большим и лохматым.
– А почему он Шалопай? – спросил я.
– Он звезду разбил и слопал.
– Дану!
– Рассказать?
– Угу, – единственное, что я мог выдавить из себя после такого.
– Давным-давно это случилось. Я маленькой была. Мы тогда в загородной резиденции жили.
Надо же, в резиденции. И что это такое? Но спросить не решился.
– У меня в саду звезда жила. Ты мне веришь?
– Конечно, это в садах всегда бывает.
– Она только ночью в махоньком прудике появлялась, который я для неё специально сделал. Сначала она только на небе была, но так с ней, моей подружкой, было очень неудобно разговаривать, приходилось всё время голову задирать. А мы ведь крепко подружились. Вот для неё я прудик и сделала, украсила его. Разговоры у нас были хорошими, потому что она приходила в хорошую, ясную погоду. А в плохую меня в сад не пускали, и я не знаю, приходила она или нет. Я всегда одна ходила, никто не знал о ней. А тут мама ко мне охрану приставила, мало ли что. Охранник вёл себя достойно и не шастал по кустам, как днём. А тут он первый прибежал к прудику и уставился на звезду. Наверное, удивился тому, какая она большая. А потом поднял лапу и… бац! Разбил звезду. И стал её лакать, да так шумно. Это, наверно, звезда плакала. И я заплакала. Потому что, когда я подняла голову, она была расплывчатой, неясной. Точно плакала, понимаешь!
Я понимал. Я и сам не раз видел, как звёзды плачут и слёзы летят с неба на землю.
– А эта мерзкая скотина-псина и говорит:
– Не плачь, хозяюшка, слижу твои слёзы,
Звезда появится опять.
Не плачь, хозяюшка,
Мечта твоя – ведь это я.
Ну, заколдованный немного,
Меня ведь надо поласкать,
И принцем стану я опять.
– И ты поласкала?
– Да, но он не стал принцем. Так и остался лохматым. Мама сказала, что я ещё маленькая, но, когда подрасту, такое может случиться. Только спешить не надо.
Мне очень хотелось, чтоб она меня поласкала. Но я боялся, что рано мне становиться принцем. Так и не получился из меня принц.
Мы, обняв Шалопая, ели бутерброды. Я в первый раз ел бутерброды с нежной, сочной ветчиной. Настоящей! Шалопай всё пытался слямзить у нас кусочек, но только ветчины. Смешно – и мы смеялись.
Вот бы Кольке с братьями по кусочку!
Я сидел в шароварах, закатанных выше колен, с пистолем за поясом, кружевной повязкой на пол-лица. Она – в мокрых туфельках, грязных носочках, в кружевном платьице, перепачканном землёй и зеленью ядовитых лопухов.
Бантик остался только с одной стороны причёски. Второй бантик – в волосах принцессы. И она прижимала её к груди.
Мы слушали музыку ветра, волн и сосен. Солнце было везде и было много цвета. Даже вода в пруду была синей – отражала небо. Вокруг летали бабочки, и поэтому даже воздух был цветным. А она – красивой, самой красивой на свете. Красивей я не видел.
Какое короткое лето! И жизнь…
И висит жизнь разноцветным букетом, позванивает колокольчиком, напоминает о том, что было совсем недавно, только что. И я смотрю на мою промелькнувшую жизнь.
– Тебе не хочется туда вернуться? – спросила Молодость.
– Нет, я только что оттуда.
– А изменить что-то в прошлом?
– Нет. Тогда мы были б другими. Совсем другими, и всё было б по-другому. А я не хочу быть другим. Что было – пусть было, что будет – пусть будет.
– А что стало с замком?
– Прошёл сильный ливень, и его залило водой.
– Жаль…
– Зато его не опоганила наша шпана.
– А фрегат?
– Потопили пираты.
– В будущее заглянуть не хочется?
– Нет.
– Почему?
– Неинтересно станет жить, если будешь знать, что с тобой произойдёт. Так и чокнуться можно. Со скуки.
А я ещё одно открытие сделал: у нас в монастыре тоже есть девочки. Не пиратки, а самые настоящие девочки. И я так этому удивился! Что ж я раньше-то их не видел? Где они раньше были?!
Я стал следить за собой. Парусиновые туфли на резиновой подошве зубным порошком намазывал, и, когда он высыхал, туфли становились белыми. И ничего смотрелись. Особенно издали. И порошок в дело шёл, хотя я им и зубы стал чистить. Иногда.
А брюки я не гладил. Нечем было.
Зато расчёской разжился.
Я её в кармане на булавку пристёгивал. Очень нужная вещь. Особенно когда к директрисе за изобретения мои вызывали. Тогда я даже ботинки носовым платком чистил. Хорошо действовало на директрису.
А в школе девочки всё равно были сами по себе, а мальчики – сами между собой.
Как-то мы совершенно не случайно вышли с девочкой Катей вместе из школы.
Погода была безветренная, солнечная, с лёгким морозцем. И я ни с того ни с сего сказал:
– Пойдём погуляем.
– Пойдём, – просто согласилась она.
Мы забросили портфели ко мне и побежали на пруд.
Мы стояли там, где летом отправляли флотилии в плавание.
– Помнишь, тебя здесь ранило? – улыбнулась девочка.
– Конечно. Разве такое забывается.
– Это были козни врагов. Они покушались на твою жизнь. Враги не хотели, чтобы ты командирил флотилией, мой генерал.
– Но они просчитались. Ты спасла меня. И я, одноглазый адмирал, командовал экспедицией.
– Уже лёд. Смотри, какой ровный, в нём аж берега и сосны отражаются! На него никто ещё не ступал. Мы будем первые.
– А