Вечером в постели она долго ворочалась, не в силах уснуть. Впервые она соврала Лапо. Это была совершенно невинная ложь, та, что во спасение, ведь нет ничего страшного в том, что она съездила в деревню с инспектором. Но зачем волновать мужа? Но Саша слишком часто участвовала в судебных процессах, чтобы понимать — там, где случилась маленькая ложь, она потянет за собой другую и потом ты уже не выберешься из этой истории без последствий. Выходит, сейчас она стоит на распутье, будут ли они с Лапо всегда честны друг с другом, или у каждого могут быть личные секреты… и к чему это приведет? Словно неверный муж, подозревающий жену в измене, она осознала, что и у Лапо могут быть секреты, пусть не важные, пусть из благого желания не волновать жену. Но нормально ли это? Что это, сохранение личного пространства или путь к будущему краху? Пока у нее не было ответов на эти вопросы.
Пока полиция не открыла дом для наследников, а сами наследники оказались под домашним арестом, девушка выпросила у Массимо разрешение на обследование сундука.
— Ты понимаешь, что я могу отправить его лишь на официальную экспертизу, а значит, мы должны заплатить эксперту государственные деньги? И какое у меня основание для экспертизы сундука?
— Массимо, я понимаю. Но вдруг мы что-то узнаем?
— Или к вице-квестору. Я ему такого предложить не могу.
Лука удивленно уставился на Сашу.
— Чем обязан такому счастью? Разве ты не села на шею Массимо и не поехала, свесив ножки?
— Во-первых не села и не поехала. А во-вторых, от меня есть польза. Если б не я, вы бы не задержали сестру Гвидоне с мужем. — Саше хотелось показать язык, но она вовремя остановилась.
— Так что ты от меня хочешь?
— Хочу, чтобы Симона осмотрела сундук.
— И зачем? С какой, собственно, целью?
— Последний штрих. Чтобы доказать подлинность платья. Хочешь, директор музея напишет какое-нибудь письмо?
— Ты понимаешь, что это незаконно? Понимаешь, не сомневаюсь.
— Лука, когда ты к нам обращался, мы всегда помогали!
— Шантаж в ход пошел?
— А вдруг там будет что-то, что вы упустили, а это сыграет роль в расследовании убийства?
Комиссар скривил гримасу.
— Вот что я могу предложить. Никаких осмотров в доме. Я пришлю полицейских, которые привезут сундук в музей. Симона там его осмотрит. И если найдется что-то, связанное с убийством, разумеется, это будет находкой моих сотрудников. К вечеру сундук отвезут обратно в дом.
* * *
Сундук привезли в музей рано утром, Симона уже была на месте.
— Если мы докажем соответствие сундука той эпохе то, зная о его принадлежности потомку Костанцы, у нас будут доказательства, которые нужны музею. Здорово, что ты смогла организовать исследование. Но ты сказала, что это неофициально?
Врать, так врать до конца.
— Мы скажем, что ты осматривала сундук в доме Гвидоне по его поручению.
— Саша, я жена капитана карбинеров, а ты толкаешь меня на обман!
— Но этот обман не повлияет никаким образом на расследование преступления!
Симона вздохнула. — Самой ужасно интересно. Ладно, посмотрим, что за таинственный сундук.
Массимо написал сообщение, что домработницу Глорию освободили от домашнего ареста. Муж ее пока остается дома, guardia finanza закончит расследование и передаст дело в суд. У них большие проблемы, но несоизмеримые с обвинением в убийстве.
— О, позвольте я помогу, — директор музея схватился за сундук, который был легким, как перышко, и поставил его на стол. — Так вот он, да? Сундук, в котором лежало наше платье!
— Видимо, да. Если не было еще одного сундука.
— Как думаете, музей сможет его заполучить? Он украсил бы коллекцию и придал интригу!
— Теперь он принадлежит сестре Гвидоне. Думаю, все зависит от цены.
— Но вы же замолвите за нас словечко? Вы понимаете, что музей не располагает свободными средствами…
— Не думаю, что я авторитет для Дианы Пикколо, — вздохнула Саша.
Симона уже открыла багажник и рассматривала мягкую обивку.
— Изумительная работа, просто изумительная. Не кассоне, конечно, все просто, но здесь ценность в технике исполнения. Безупречно! Вы можете почувствовать деревянные планки внутри, но вы никогда не узнаете, что они там есть, даже после всех этих лет. Крошечные стежки — это абсолютное совершенство. Все, что вы видите, — это бусинка шелковой нити каждые полдюйма или около того. Все точно и декоративно.
— А ткань?
— Ну, это тоже удивительно, правда? Исключительно тонкий хлопок, плотное плетение, вероятно, французское. Цветочные узоры точны. Видишь? — Она указала на один из цветочных мотивов. — Дизайн был создан из трех цветов, каждый из которых был скручен отдельно, но с большой осторожностью, чтобы точно соответствовать остальным. Эта ткань была бы довольно дорогой. Я полагаю, что она была куплена по заказу клиента для других целей, и мастер использовал то, что осталось, чтобы обшить сундук.
— Есть ли что-то еще, что мы можем узнать?
— Обивка была отремонтирована. Видишь? — Она показала небольшую неровность вдоль шнура с правой стороны куполообразной крышки.
— Почти незаметно.
— Я же могу открыть одну из панелей? Интересно узнать, как мастеру удалось так равномерно натянуть ткань на планки. Я пришью все немного другой нитью. Для сохранения истории мы всегда показываем работу, которую мы проделали как реставраторы.
— Да, конечно, но тебе придется сделать все за один день.
— Тогда не отвлекай меня. Тут море работы!
Спустившись на первый этаж, Саша увидела Аличе Феррари, отдающую распоряжения сотрудницам музея.
— Я могу увидеть директора?
— О, я сейчас узнаю. — Аличе нырнула в кабинет.
Директор сам появился на пороге, любезно пригласил Сашу войти, предложил кофе.
— Вы так много для нас сделали! Я не сомневался, что платье подлинное и сейчас мы сможем это доказать! Во всяком случае, никто не сможет доказать обратного! Но у вас какой-то вопрос?
— Скорее информация. Гвидоне Пикколоджоне сам написал ту записку.
— Боже мой. Dio mio! Но как вы это узнали?
— Нашли листы, на которых он практиковался.
— Понятно. — Директор Савини провел рукой по идеально выбритому подбородку. — Странно.
— Я хочу понять зачем он это сделал. Пытался уговорить вас включить платье в экспозицию?
— Уговорить? — Савини засмеялся. — Да я был на седьмом небе от счастья. Мы только что объявили о новой выставке, но не было чего-то особенного, вспышки. Окровавленное платье было как раз тем, что надо.
— Но без записки вы бы не связали платье с преступлением?
Директор нахмурился. — Полагаю, мы бы не смогли.
— Гвидоне сказал вам, где он нашел платье?
— Вы уже знаете. В сундуке, который он купил на аукционе.
— Он не покупал его на аукционе. Сундук не был частью