— Вот ты и попался! — расхохотался он. — Честный человек не отличит Судебный кодекс от закона Паркинсона, а вот ты отлично понимаешь разницу, верно? Ты испорченный человек, не честный.
— Заканчивайте с оскорблениями, и я, пожалуй, пойду.
— Ты выйдешь отсюда, когда я позволю.
— Советую сперва спросить разрешения у Брунскилла, сынок, — ухмыльнулся я.
— Где бриллианты?
— Какие бриллианты?
— Послушай, Рирден, почтальон едва дышит. Ты переусердствовал. Подумай, что тебя ждет, если он даст дуба. Тебе никогда уже не выйти из тюрьмы!
Сержант старался, как мог, но совсем не умел врать: умирающий почтальон вряд ли запустил бы стулом в окно. Но своих мыслей я вслух не высказал, а просто насмешливо посмотрел ему в глаза.
— Если мы не найдем бриллианты, тебе крышка, — гнул свое Джервис. — Но вот если мы их найдем, тогда другое дело: судья может это учесть при вынесении приговора. Ты усвоил?
— О каких бриллиантах вы все время говорите? — спросил я.
Вскоре Джервис утомился и вышел, а стороживший меня полицейский в форме, но без головного убора, занял позицию У двери.
— Мозоли не мучают? — участливо поинтересовался я. — При такой работенке можно остаться без ног.
Он скользнул по мне отсутствующим взглядом и не удостоил меня ответом.
Настало время для тяжелой артиллерии: в кабинет вошел сам инспектор Брунскилл с толстой папкой, полной документов.
— Сожалею, что заставил вас ждать, мистер Рирден, — сказал он, кладя бумаги на стол.
— Я в этом не уверен, — заметил я.
— Порой нам всем приходится выполнять не очень приятную работу, — сочувственно улыбнулся он. — Я выполняю свой долг, и вы не должны на меня обижаться. Должен вам сказать, что дел за вами числится предостаточно, в Интерполе на вас пухлое досье. — Он раскрыл папку.
— Я свое отсидел, — сказал я. — Неофициальные документы не имеют юридической силы, — я кивнул на лежащую на столе папку, — и не принимаются во внимание судом в качестве доказательств.
— Допустим, — сказал Брунскилл. — И все же здесь очень много любопытного. — Он полистал досье и спросил, не поднимая головы: — Зачем вы завтра летите в Швейцарию?
— Я путешествую, — сказал я. — А в этой чудесной стране мне бывать не доводилось.
— Ив Англии вы тоже ведь впервые, не так ли?
— Вы и сами это знаете. Послушайте, мне нужен адвокат.
— Я могу предложить вам хорошего стряпчего. Может быть, у вас у самого уже есть кто-нибудь на примете?
Я достал из бумажника листок бумаги с номером телефона, который мне дал на всякий случай Макинтош, и протянул ему.
— Свяжитесь, пожалуйста, вот с этим человеком.
— Этот телефон мне знаком! — удивленно вскинул брови Брунскилл. — Однако вы неплохо освоились в Лондоне за неделю. Я свяжусь с ним, — сказал он, откладывая листок в сторону.
— Хорошо бы выпить чаю, — сказал я, — а то у меня от сигарет пересохло в горле.
— Боюсь, чай кончился, — с сожалением развел руками Брунскилл. — Как насчет стакана воды?
— Сойдет, — кивнул я.
Брунскилл распорядился насчет воды и вернулся за стол.
— Некоторые думают, что мы здесь только и делаем, что распиваем целыми днями чаи. Это все эти телесериалы. У нас здесь не бутербродная.
— У нас в Южной Африке пока еще нет телевидения, — сказал я.
— В самом деле? — изумился Брунскилл. — Любопытно. Так вот, насчет бриллиантов. Мне думается…
— Каких бриллиантов? — перебил я его.
Брунскилл оказался мастером на всяческие подвохи, и с ним мне пришлось повозиться. Он не был настолько туп, чтобы врать о том, что мне было известно, но весьма настойчив в изматывающих вопросах. Наконец принесли сифон с водой. Я залпом осушил стакан, потом второй.
— Напились? — выразительно посмотрел на меня инспектор.
Я кивнул, он забрал у меня сифон и вынес из кабинета. Вернувшись, он с сожалением покачал головой:
— Вот уж не ожидал, что вы клюнете на такую тухлую наживку! Зачем вы оставили отпечатки пальцев на стакане? Теперь у меня есть законные основания арестовать вас.
— Я просто устал, — вздохнул я.
— Мне искренне жаль, — посочувствовал мне он. — Вернемся к бриллиантам…
В кабинет вошел Джервис и, отозвав Брунскилла в сторонку, начал что-то тихо говорить ему. Наконец инспектор обернулся:
— А знаете, Рирден, вы у меня на крючке. Имеющихся у нас доказательств уже вполне достаточно, чтобы отправить вас за решетку на десять лет. Помогите нам вернуть бриллианты, это облегчит вашу участь.
— Какие бриллианты? — хмуро посмотрел на него я.
— Хорошо, — тяжело вздохнул он. — Пошли.
Двое полицейских, зажав меня с обеих сторон, как котлету между булочек, отвели в большую комнату, где вдоль стены выстроилось не менее десятка мужчин.
— Полагаю, нет необходимости объяснять, что все это означает, — сказал Джервис. — Но раз закон того требует, я объясню: это опознание. Вас будут поочередно опознавать три свидетеля. Вы имеете право сами выбрать место, куда встать, и менять его после каждого опознания. Понятно?
Я молча кивнул и встал третьим от двери. Вошел первый свидетель — маленькая пожилая леди. Она сделала несколько шагов и ткнула мне пальцем в грудь:
— Вот этот!
Я впервые в жизни ее видел.
Следующим вошел молодой человек лет восемнадцати. Он сразу же направился прямо ко мне с радостным возгласом:
— Это он!
Третий свидетель тоже едва взглянул на меня:
— Вот этот парень! — завопил он. — Надеюсь, что ты схлопочешь пожизненное, приятель! — Он вышел, потирая голову, это был почтальон, и совсем не «едва живой», как пытался убедить меня в том Джервис.
— Из вас получился бы отличный фокусник, — сказал я сержанту, когда он вел меня назад в кабинет. — Ловко вам удалось оживить почтальона!
Он хищно оскалился и, впившись в меня немигающим взглядом голодной акулы, спросил:
— А откуда вам известно, что это был почтальон?
— Кто меня продал? — спросил я его.
— Мы получили информацию, — уклончиво сказал сержант. — Завтра тебе будет предъявлено обвинение, после чего дело тотчас же передадут в суд. Я позабочусь, чтобы тебе предоставили стряпчего.
— Благодарю, — сказал я. — Можно узнать, как его зовут?
— Ну ты и нахал! — воскликнул он. — Твоего стряпчего зовут мистер Маскелл.
— Еще раз спасибо, — сказал я.
Сержант-охранник отвел меня в камеру. Мне принесли ужин, я съел его и тотчас же уснул: это был утомительный день.
Маскелл оказался коренастым человеком с проницательными карими глазами и гордой осанкой. Тот факт, что его клиент — преступник, совершенно не смутил его: солидный и всеми уважаемый адвокат всегда готов как тигр защищать своего клиента, даже если тот насильник или убийца; моральные категории не принимаются в расчет. Выиграв дело, такой адвокат с удовольствием примет поздравления и отправится домой писать для журнала пли газеты статью об