— Куда именно?
— Мне думается, в этом вы можете положиться на нас. Во всяком случае, за пределы Объединенного Королевства.
— Не люблю покупать кота в мешке, — сказал я. — Мне нужны твердые гарантии, я хочу знать, куда меня вывезут.
— Очень сожалею, мистер Рирден, — развел руками Толстомордый, — но, по соображениям безопасности, вам придется потерпеть. Поймите нас правильно, мы не можем допустить, чтобы в нашу организацию проникли нежелательные элементы. Стоит ли переживать по пустякам, мистер Рирден, вы же интеллигентный человек и понимаете, что наша репутация целиком зависит от того, насколько твердо мы держим слово, данное клиенту. Иначе мы давно бы прогорели. — Он постучал ложечкой по столу. — Но и вы, надеюсь, помните о взятых на себя обязательствах, — многозначительно добавил он.
Снова угрозы, подумал я, но нужно выиграть время.
— Хорошо, — сказал я, — добудьте чистый бланк чека вот этого швейцарского банка, — я написал на листе бумаги его название.
— А номер счета? — мило улыбнулся Толстомордый.
— Вы его узнаете, когда я заполню чек, — сказал я. — Возьмете со счета двести тысяч франков, остаток после расчета отдадите мне в валюте той страны, в которую вы намерены меня переправить.
— Весьма предусмотрительно, — кивнул Толстомордый. — Здравомыслящий джентльмен должен иметь карманные деньги, тем более в чужой стране.
— Надеюсь, мне не придется разгуливать по ней в пижаме, — заметил я.
— Виноват, — спохватился он, — совсем забыл сказать, что ваши вещи в гардеробе.
— Весьма признателен, — произнес я и открыл гардероб. В нем на вешалках висели два костюма: строгий деловой и спортивного покроя, на каждый день. Кроме того, на полках я обнаружил белье, сорочки и носки, а также две пары ботинок, черных и коричневых, начищенных до блеска. В углу шкафа стоял пустой чемодан. Пустыми оказались и карманы пиджаков.
— Где же мои документы? Где бумажник? — набросился я на Толстомордого. — Где фотографии и визитные карточки?
— Мы позволили вам лишь ознакомиться с ними, мистер Рирден, — погрозил он мне пальцем, — или, если угодно, мистер Крукшанк, чтобы вы не сомневались в серьезности нашей фирмы. Но в настоящий момент у вас нет надобности в документах. Мы непременно возвратим их вам перед следующим этапом вашего путешествия, можете не сомневаться. Кстати, если вам что-либо понадобится, нажмите вон ту кнопочку. — Он нажал на кнопку в стене возле двери, и вскоре она открылась, и появился человек в белом халате. — Тафи позаботится о вас, мистер Рирден, а я должен вас пока покинуть. — Толстомордый кивнул мне на прощание и удалился.
Я посмотрел на повернувшегося ко мне спиной Тафи: у него были плечи и шея боксера. Поразмыслив немного, я прошел в ванную, включил горячую воду и задумался. Банда работала по высшему разряду, в этом сомневаться не приходилось. Если с деньгами будет все в порядке, они доставят меня за границу с надежными документами. Если же денег на моем счету не окажется, меня закопают в каком-нибудь укромном местечке, где мои косточки не скоро обнаружат. Или нет, пожалуй, замуруют в бетонный блок и сбросят в море. Хорошо, если предварительно они соблаговолят еще меня убить.
Я поежился и помянул недобрым словом Макинтоша. Пожалуй, настало время подумать о побеге из моей новой роскошной тюрьмы. Но как узнать, где я нахожусь? На память вдруг пришла песенка, которую мне в детстве напевала мама, усадив меня на колени:
Тафи был родом из Уэллса,
Тафи был опытный вор.
Тафи забрался в кладовку,
Тафи мой окорок спер.
Не следует ли из этого, что я очутился в Уэллсе, то есть все еще не выбрался за пределы Объединенного Королевства?
Я тяжело вздохнул и, шлепнув ладонью по воде, полез в ванну отмокать.
О нас со Слейдом заботились так, словно мы были греческими пароходными магнатами. Сервис бандитов не уступал обслуживанию в шикарных международных отелях. Нам ни в чем не отказывали, кроме одного — немедленного освобождения. Мы попросили газеты — и получили их, мне захотелось выпить южноафриканского бренди — достали для меня самый лучший сорт, какого в лондонских магазинах я и не видел. Слейд, правда, предпочитал незнакомому напитку 15-летний «Глентливет», но о вкусах не спорят. Однако, когда мы заказали телевизор и радиоприемник, последовал отказ.
— В чем дело? — спросил я Слейда.
Он снисходительно взглянул на меня и объяснил:
— Дело в том, что они не хотят, чтобы мы догадались, где мы находимся. Ты спросишь, почему же в таком случае нам дают газеты? Все очень просто: по газетам ничего узнать нельзя, потому что, во-первых, мы не знаем, какое сегодня число, а во-вторых, газеты могут доставляться самолетом.
— Так, может быть, мы во Франции? — спросил я, продолжая прикидываться простачком.
— На Францию не похоже, — сказал он, бросив взгляд на окно. — Я не знаю, где мы находимся. Честно говоря, меня это и не волнует: главное, что скоро я буду дома. Я не был в России двадцать восемь лет.
— Сдается мне, что ты важная птица, Слейд, — сказал я, — иначе мне не скостили бы за тебя десять тысяч фунтов. Как профессионал, что ты думаешь об этой банде?
— Я бы не стал так их называть, — нахмурился Слейд. — Уголовники вряд ли смогли бы наладить такую безупречную организацию. Они знают свое дело не хуже, чем я свое.
— Так ты полагаешь, что они в некотором смысле твои коллеги? — насторожился я.
— Не исключаю и такую возможность, хотя это и маловероятно, — потер он кончик носа. — Надо сказать, такая организация требует уйму денег. После войны у западных немцев был так называемый «Аппарат Гелена», но его содержали американцы.
— И кто же мог себе позволить раскошелиться на такую организацию? — осторожно спросил я.
— Например, наши люди, — хищно улыбнулся Слейд.
Это прозвучало вполне правдоподобно. Слейд, во всяком случае, чувствовал себя как дома, в России, где его ожидали почет и слава, банкет в Кремле с тостами в его честь и хорошенькая машинистка, записывающая под диктовку его воспоминания о службе в британской разведке, где Слейд занимал высокий пост.
— Что ты обо мне думаешь? — словно бы прочитав мои мысли, спросил Слейд. — Ведь я шпионил в твоей стране…
— Не в моей, — махнул я рукой, — моя родина — Южная Африка, а в жилах моих течет ирландская кровь.
— Ах да, верно, я совсем забыл, — пробормотал он.
Тафи был столь же услужлив и внимателен, сколь и молчалив. Пищу он подавал всегда строго в одно и