8
Трэпп явился на следующее утро, с ним был новый служащий. Он обошелся без рекомендаций Барнса, подбирая себе телохранителя. Энох Гераньян был примерно пяти футов десяти дюймов ростом и почти такой же в ширину. Казалось, он весь состоит из мышц. Нас представили друг другу. Огромная ручища, величиной с окорок, схватила меня за правую руку. Лицо с маленькими свиными глазками расплылось в улыбке.
— Друзья называют меня Герой, — сообщил он.
— А враги как? — поинтересовался я, пробуя пошевелить пальцами.
— У меня нет врагов, — ответил он, подумав. — Один парень называл меня Геранью, но он умер.
— Покажи, какой ты сильный, — сказал Трэпп.
Гераньян схватил меня за талию и оторвал от пола, потом, подставив ладонь под поясницу, поднял на вытянутой руке к потолку — наподобие официанта, держащего поднос, и с такой же легкостью. Чуть ли не упираясь носом в потолок, я с трудом проговорил:
— Поставь меня на землю, проклятая обезьяна!
Оказавшись на полу, я встряхнулся и отошел подальше от этого Кинг-Конга.
— Надеюсь, никто не собирается в вас стрелять, — сказал я Трэппу. — Вам может понадобиться телохранитель с мозгами вместо мышц.
Трэпп наморщил нос.
— Он защитит меня от пуль своим массивным телом.
Герань (я отнес его к врагам) насмешливо глянул куда то вбок.
— Почему ты думаешь, что в мистера Трэппа будут стрелять? — спросил он.
— Потому что, — сказал я, — позавчера здесь, в этом кресле, застрелили человека, похожего на мистера Трэппа.
Эта информация долго пробивалась сквозь мышцы, потом Ге рань проговорил:
— Ты мне лапшу на уши не вешаешь? В этом кресле правда застрелили человека?
— Правда, — кивнул я. — Ты не заметил, что тут кругом ползают полицейские? Шанк прислал сюда целую кучу, и Карлуччи допрашивал всех подряд.
— Вы об этом ничего не говорили, мистер Трэпп, — укоризненно сказал Герань.
— У меня как-то выскочило из памяти, — ответил Трэпн.
— Звучит жутковато, — признался Герань.
Трэпп раздраженно хлопнул по столу.
— Послушай, ты телохранитель или нет?
Герань обиделся.
— Конечно, телохранитель. Если кто-нибудь попробует вас тронуть — я раздеру его на части!
— О’кей, — успокоился Трэпп.
— Но про стрельбу вы ничего не говорили, — не совсем успокоился Герань.
На столе Трэппа зазвонил телефон. Он поднял трубку и несколько секунд молча слушал.
— О Боже мой, — пробормотал Трэпп. — Скажите ему, я буду через две минуты, о’кей? — Он поднялся. — Приехал доктор Унзер Везер из главной конторы конгломерата. Он близок к Дикинсону Финделлу. — Трэпп повернулся к Герани. — Гера, ты бы спрятался на несколько минут — я не хочу без необходимости тревожить Финделла.
Герань пожал своими массивными плечами и, сотрясая пол, вышел. Трэпп последовал за ним и вскоре вернулся в сопровождении высокого, изысканно одетого человека с коротко подстриженными седыми волосами.
— Доктор Везер, это Берк Барнс, новый управляющий заказом, — проговорил Трэпп. — Берк, доктор Везер — психиатр конгломерата. Он регулярно посещает все компании Финделла. Помогает сгладить наши служебные шероховатости.
Пожимая Барнсу руку, Везер сказал:
— Вы так хорошо это сформулировали, Хэм. — Он не спешил отпускать руку Барнса. — У вас добрые глаза, мистер Барнс, — проговорил он, впиваясь в них взглядом, — добрые глаза. Я чувствителен к таким вещам.
Барнс смущенно заморгал.
— А это Ларри Хоуп, новый ассистент Оливера, — продолжал Трэпп.
Пожав мне руку, Везер сказал Трэппу:
— Хэм, если вы не возражаете, я хотел бы собрать всех людей на этом этаже в большом конференц-зале. Сыграем в игру, а? И, пожалуй, пусть стулья уберут, а стол поставят к стене. Для этой игры нужно много места.
Трэпп заколебался.
— Ну, э, Унзер…
— Это займет всего пятнадцать минут. Ну, самое большее полчаса. — Несмотря на то, что Везер был немец, он говорил без акцента.
Трэпп неохотно кивнул и, подойдя к своему столу, стал отдавать по телефону указания секретарше.
Собирались все минут десять и с большим шумом. Доктор Везер хлопнул в ладоши, и постепенно стало тихо.
— Пожалуйста, — проговорил он. — Не будем зря тратить время. Вы занятые люди. Я занятый человек. — Он помолчал. — Сегодня мы сыграем в одну игру. Но вначале я объясню вам ее цель. — Он медленно обвел взглядом служащих, стоявших группками. — Когда мы дети, доска чиста, мы невинны. Впечатления всегда ясные и искренние. Они не покрыты смогом взрослых условностей, страхов, фальши. Мы живем естественно. Мы «творим».
При слове «творим» Мортон Макинсон, старший вице-президент, творческий директор, с довольным видом кивнул. Это укрепляло его позиции.
— Сейчас мы должны избавиться от смога условности, — продолжал Везер. — Мы должны мыслить творчески. Не только те, кто талантлив и творит по долгу службы, — нет, каждый из вас должен сейчас мыслить творчески. Так мы найдем возможность работать лучше, уйдем от малоэффективных стереотипов прошлого.
Изабель Белл жизнерадостно улыбалась. Билл Смит хихикал уголком рта. Фаррис и Трэпп старались выглядеть заинтересованными, но Трэпп украдкой посматривал на часы.
Карлуччи открыл дверь и поинтересовался, что происходит. Везер подошел и быстренько его отогнал, сказав, что, во-первых, это не его дело, а во-вторых, он, будучи полицейским, может создать атмосферу недоверия.
— Итак, — продолжал Везер, — мы начинаем. Но как же нам открыть себя восприятию нового?
— С помощью гипноза? — предположил Байрон Оверлэнд, краснолицый светловолосый автор рекламных текстов. Ему было лет пятьдесят с небольшим.
Везер раздраженно поднял руку.
— Пожалуйста, не перебивайте, — сказал он. — У нас мало времени.
Оверлэнд что-то пробормотал. У него был южный акцент. Мне показалось, что он обозвал Везера лошадиной задницей.
Везер продолжал:
— Я вам скажу, как мы вернемся в детство. Мы сыграем в игру. — Он раскрыл стоявший у его ног атташе-кейс. — Здесь у меня черные повязки для глаз, хватит на каждого. Не бойтесь чем-то заразиться. Они стираются и стерилизуются после каждого употребления. — Он вытащил кучу черных повязок. — Пусть каждый подойдет и возьмет себе одну. С завязанными глазами мы вернемся в детство.
Все пошли за повязками, кроме Барнса. Я видел, как он потихоньку двигается к двери.
— Надев повязки, — проговорил Везер, — мы становимся на четвереньки и ползаем, как дети. Ребенок видит, но не понимает, что он видит. Взрослые понимают слишком много. Когда мы в повязках, наши другие органы чувств работают эффективнее.
Барнс проскользнул в дверь, которая вела в кабинет Трэппа.
— Вы не ползаете просто так. Есть цель, — продолжал Везер. — Вы неизбежно будете на кого-то натыкаться. Так и нужно, чтобы вы натыкались. Бац! Бац! Развлекайтесь!
— Кто-нибудь может пораниться, — заметил Фаррис.
— Нет, нет, — громко возразил Везер, — никто никогда не поранится. Мы ползаем не так уж быстро. А сейчас я объясню, зачем нам натыкаться друг на