Значит, вначале придётся отбиться, а потом… Додумать я не успел, горилла сорвалась с места, прыгнув прямо на меня. Два метра оказались ничтожно малым расстоянием, и не будь я готов к такой выходке, скорее всего, уже лежал с прокушенной шеей, но Толчок ударил в грудь примату, и волна откинула его на металлическое ограждение. Обезьяны заорали, начали прыгать, стуча по всему подряд и поднимая жуткий шум, но, что удивительно, в меня ничем не кидались.
— У-а-а! — подпрыгивая на месте, ухмылялась предательница, — У-р-и!
— Р-а-А! — с ещё большей яростью выкрикнула горилла, встала на задние лапы, остервенело ударяя себя в грудь словно в барабан. Мощные мышечные пластины натянулись как канат, и зверь вновь бросился на меня, но в этот раз мне не пришлось даже использовать знак. Я просто отступил в сторону, уклонившись от растопыренных лап, и добавил обезьяне ускорения пинком под зад.
Со всех сторон вновь раздались вопли, в которых я не мог различить даже визг Тринадцатой. Будь тут столько людей и кричи они одновременно, пожалуй, разницы с обезьянами было бы немного, всё равно ничего не понятно. Но одно я понял, кажется, все вместе они на меня нападать не собирались. А раз так…
— Полетай! — чуть присев, я подпустил гориллу как можно ближе, а потом использовал знак, подкинув её на добрый десяток метров. Под отчаянный удаляющийся вопль остальные обезьяны даже затихли на пару мгновений, провожая гориллу взглядами. Но стоило той снизиться где-то за деревьями, как крики возобновились, но почти сразу смолкли, когда раздался жуткий рык.
— УгааХ! — взревело существо, в одной из кабин колеса обозрения. Схватившись за соединительную трубу, оно скатилось на несколько пролётов, а потом спрыгнуло, когда до земли было ещё больше четырёх метров. И когда оно грохнулось рядом со мной на землю, я с недоверием осмотрел монстра.
— Как тебя откормили-то? — проговорил я, оценивая размеры того, что когда-то, вероятно, было гориллой, хотя спорить о происхождении я бы не стал. — Ты, наверное, жрёшь как слон. Или даже два.
— Аах! — снова взревело чудище, явно ставшее результатом экспериментов профессора, а может, и кого-то из его предшественников. Мало ли чем они занимались, пока не устроили нейростимуляцию. Надо будет обязательно этим поинтересоваться, но потом. А сейчас главное, чтобы знак сумел её поднять.
Животное прыгнуло на меня, разом преодолев всё разделявшее нас расстояние, но врезавшийся в могучую волосатую грудь знак лишь чуть оттолкнул её, не в состоянии откинуть дальше, чем на метр.
— Ра-а-ах! — довольно взревел монстр, разевая пасть и показывая по четыре клыка на обеих челюстях. Теперь он двинулся ко мне неспешно, сокращая расстояние, а когда оставалось метра два, взмахнул своей когтистой лапой, пытаясь поймать меня за голову.
Что сказать, это было быстро, но я увернулся, тренировки не прошли даром. И хотя мышцы ещё до конца не отошли от вчерашних и дневных нагрузок, но чудище было явно медленнее Сергея. Хоть и значительно сильней. Когда я в очередной раз отступил, чтобы разминуться с длинными когтями, лапа твари врезалась в металлоконструкцию и оставила на ней отчётливую вмятину.
Не в состоянии быстро покончить со мной, зверь недовольно взревел. Прыгнул вперёд всем туловищем, желая впечатать меня в стену, но я уже приноровился к его темпу и отпрянул за мгновение до удара. Монстр с грохотом врезался в поваленную будку кассы, разбив её в щепки. Взревел, и одним взмахом окончательно разломал доски.
— Ну давай, животинка, посмотрим, был ли прав Дарвин, сражаясь с вами голыми руками, — усмехнулся я и, когда взревевший зверь прыгнул на меня, шагнул ему навстречу и, поймав, придал ускорения. Мутант, не ожидавший от меня такой прыти, с грохотом влетел в фигуры карусели, снеся пару лошадок. Обезьяны вновь подняли гвалт, но в мою сторону не полетело ни одного камня, и это радовало.
А то могли бы одним махом избавить мир от моего присутствия, от тысячи камней и палок даже мне было не увернуться. Впрочем, мой взгляд вновь сосредоточился на звере, идущем от карусели и тащившем за собой выломанную стойку вместе с крепившемся к ней самолётиком.
— Ну это уже неспортивно, — разочарованно проговорил я, прикидывая, сумеют ли пистолетные пули пробить череп такого монстра. Очень сомневаюсь. А значит, действовать придётся на пределе возможностей.
Мутант вновь взревел, двумя лапами подняв над головой часть карусели и устрашающе потрясая им. Лучшего момента для атаки просто не было. Серп вошёл под левое колено монстра, когда он шагнул вперёд, толстая шкура не спасла от знака, которым я пробивал деревянный манекен. Враг покачнулся, опёрся о лапу, а я уже активировал Серп второй раз, радуясь, что он так прост и быстр в исполнении.
Каким-то чудом тварь успела закрыться лапами, и невидимое лезвие распороло их до костей. Тут же из пробитых артерий потекла кровь, но чудище это не остановило. Наоборот, разозлило так, что оно прыгнуло на меня с красными налитыми злобой глазами. Прыгнуло, как и должен раненый зверь, чуть припав на левую лапу, но по-прежнему стремительно, быстро и… предсказуемо.
Я успел сделать шаг в сторону и активировать Длань, попав ею точно по уже подрезанному колену. Тушу твари это почти не сдвинуло, но лапа с противным хрустом подломилась, и мутант взвыл ещё громче.
Теперь он был в бешенстве. Молотил лапами по воздуху, махал самолётом, в глупых попытках меня достать, но не мог приблизиться даже на шаг. Я вовремя уклонялся от атак, сбивал особенно опасные взмахи Дланью и продолжал наносить ему один порез за другим, оставляя на теле глубокие длинные борозды, из которых хлестала кровь.
Это безумие продолжалось минуты три, пока тяжело дышащий зверь не кинул в меня фигурой из карусели, пролетевшей опасно близко. Я едва успел отшатнуться, сформировать Серп, и обрушить его на монстра. Полупрозрачное золотое лезвие ударило по твари, глубоко вошло в измочаленную шею, а в следующее мгновение огромное тело рухнуло, вначале на колени, а потом и вовсе, мордой вниз.
Отрубленная голова покатилась и замерла у моих ног. Весь обезьяний гомон неожиданно стих, они сидели и не