– Твоё право, – ведёт плечом Ровер, поправляя меховой плащ и проходя мимо, чтобы также отправиться в обратный путь – Вот только кто будет заботиться о ней, когда ты сгоришь, не имея связи с признанной тобой истинной?
Я ещё долго стою в пустой комнате и смотрю на то, как языки огня лижут брёвна.
То, о чём говорит этот двуликий, совершенно не к месту в нашем крае, но, как я знаю вполне привычно для других. В Доме Ровера опять же. Но рисковать Авалиной я… не готов. Просто это слишком опасно. А если она взлетит и расшибётся?
Должен быть другой способ избавить её от проклятия.
Глава 28. Проклятая метка
По моей просьбе наполняют ванну. Побоявшись показывать кому-либо своё бедро, я отпускаю служанок и запираюсь в хорошо прогретой наполненной паром ванной.
Я уже поняла, что Валфрик разместил меня в своих покоях. Всё здесь пахнет им, разные мелочи на полочках, картины на стенах. В каждой детали я узнаю Валфрика, так странно. Это одновременно радует, он явно заявляет на меня права, но в то же время пугает. Я прекрасно понимаю, как всё это выглядит, и сколько проблем я доставляю.
Скинув ночную рубашку, я осторожно разматываю бинт на бедре. Рана выглядит ужасно. Воспалена, сквозь аромат обеззараживающих трав всё равно пробивается нехороший запах. Не гниение, но тоже что-то... неправильное. Становится страшно.
Я помню, как в наш замок забрёл раненый охотник. Он с отрядом выслеживал какого-то зверя, нарвались на двуликих и ему пришлось бежать несколько дней практически без отдыха, чтобы выжить. Его рука выглядела так же, а может и получше. У него не было возможности обработать её, в отличие от меня. В конечном счёте руки он лишился…
Мне моя нога ещё нужна! Я в конце концов, должна стать матерью.
Осторожно опускаюсь в воду, в которую успели добавить какие-то отвары трав. Ногу сперва обжигает болью, но потом её будто отрубает и я, не сдержав удивлённого стона, откидываюсь на бортик.
Ладони сами собой накрывают плоский живот. Мой маленький ребёночек… Его ещё не прощупать, но я уже так сильно его люблю, что хочется затискать. В порядке ли он? Наверное, и не заметил, крошка, какой ужас тут творился.
И хорошо. Это проблемы взрослых. Ему о них знать незачем. Не верится, что мы спаслись. Кажется, это самое страшное приключение в моей жизни. Впрочем, спаслись ли? Ведь сейчас мы стоим перед куда более серьёзным испытанием. И эта опасность куда страшнее, – неизвестность.
Вздохнув, я отмываю волосы, вылезаю, чтобы завернуться в чистое полотенце и впервые за последние дни чувствую себя человеком. Измученным, сломленным, но человеком.
Выхожу обратно в комнату и вижу на кровати платье. Красивое, расшитое камнями, у меня такого не было. В Доме Дяди Аелла мои наряды не слишком отличались от одежды слуг. Пусть социальный статус и не отличался от статуса Аетель, но всё же я никогда не забывала о том, кто я, и где моё место.
Я до сих пор не знаю, где оно.
Веду рукой по тонкому кружеву. Надеваю нижнее платье, юбки и, пока решаюсь всё же примерить выданный наряд, в комнату стучат.
– Леди Авалина? Доктора впустите?
– А, да, конечно.
Вместе с лекарем врываются служанки, которые тут же суетливо наводят порядок, сливают воду в ванной, прибирают там. Я робко присаживаюсь в кресло.
– Нет-нет, идите на кровать, – возражает мужчин с аккуратно стриженными поседевшими усами, раскладывая свои рабочие инструменты на прикроватной тумбочке. – Нужно осмотреть вас, убедиться, что с ребёнком всё в порядке, и подумать, что делать с вашей ногой.
Я тоскливо опускаю взгляд на перемотанное бедро. Очень боюсь услышать, что теперь мне придётся лишиться ноги, и ничего другого с ней не сделать.
Нужно отдать должное, лекарь вёл себя очень тактично, хотя я понимала, что прикасаться к ране ему явно не хочется, даже учитывая опыт его работы.
– Насколько всё плохо? Я потеряю… ногу?
– Пока не знаю, – честно отвечает он. – Рана не реагирует на наше лечение. Я попробовал всё, что можно, но она всё равно выглядит так. Смею предположить, что вы чувствуете боль, лишь когда прикасаетесь к ней, да?
– Вроде того…
– Значит, догадки подтверждаются, – кивает он.
– Объясните?
– Понимаете, в случае двуликих привязка истинности не сопровождается метками. То, что появилось на вашей ноге – это магия, я уверен. Поэтому и лечение, которое мы применяем для ран такого типа, не работает. Вас должна лечить магия, но я не имею представления, какая.
– А значит, не знаете и как это снимать, – киваю я. – И что делать?
– Вам лучше поговорить об этом с женихом, – уклончиво отвечает лекарь. – Возможно, у него есть ответы на наши вопросы.
– Это проклятие… угрожает ребёнку?
– Оно угрожает вам обоим. Потому как в скором времени распространится и заявит свои права не только на вашу ногу, но и на жизнь.
– А если… ампутировать?
– И оставить молодую женщину калекой? Кроме того, я не уверен, что это поможет, – мужчина накладывает новую порцию мази и плотно бинтует моё бедро.
– Как думаете, что делает эта метка?
– Раз она не причиняет вам боль, значит добивается чего-то иного. Влечения, привязанности к тому, кто её ставил.
– Ну как, док, она будет жить?
Мы поворачиваемся и видим в дверях комнаты девушку. Стройная, в красивом платье и с высокой причёской. У неё выразительные карие глаза с пушистыми ресницами, отчего Вики кажется наивной, будто оленёнок.
– Добрый день, леди Вики. Пока состояние пациентки стабильно, нужно наблюдать.
– Вот и славно! Мне как раз нечем заняться, – она по-хозяйски проходит в комнату и забирается на кровать, с интересом разглядывая меня. – Брат привёл двуликих, запретил мне спускаться, так что заняться совершенно нечем.
– Леди Авалине нужно поесть, и побольше отдыхать, – поясняет он, но все в комнате, считая снующих туда-сюда служанок, понимают, что в покое меня не оставят.
Закончив со сборами, врач прощается и уходит, как и служанки, которым наказывают принести мне лёгкой еды.
– Так вот как выглядит девчонка, вскружившая голову моему морозоголовому брату, – смеётся она. – Ты красивая. Понятно теперь, почему столько шума. Я Вики, сестра Валфрика и та, кто понимает тебя как никто другой.
– Надеюсь, что нет, – улыбаюсь