– После ста восьмидесяти тысяч осталось только двое, другие ставок не делали, – напомнил я ему. – Вот это и есть предельная цена, за которую люди готовы покупать наши украшения. Так что мы вряд ли продадим что-то дороже этой цены.
– Но там же остался тот человек, которому в этот раз не досталось, – возразил он.
– Чтобы поднимать цену, нужны как минимум двое, – усмехнулся я его наивности. – А если второго такого же не найдётся, то именно он и купит в следующий раз за сто восемьдесят тысяч.
– Ну да, конечно, – пробормотал он. – А вы, случайно, не знаете имя покупателя?
– Случайно знаю: императрица Мария Штирийская. Это, в общем-то, не секрет – мы с её разрешения раскрыли имя покупателя газетчикам, так что вы это могли прочитать и сами.
– Я не читаю газет, – Кальцит с озадаченным видом поскрёб затылок. – А кто второй?
– Не имею ни малейшего представления, – пожал я плечами. – Впрочем, кое-какие догадки у меня есть. Мне кажется, это была богоравная кагана. Правда, ей такой артефакт не особенно нужен, но возможно, она покупала для наследницы.
– То есть в следующий раз купит она?
– Если она будет участвовать, то, скорее всего, она и купит, – кивнул я. – Кагана, по всей вероятности, богаче наших князей – ну, может быть, за исключением князя Яромира, которому артефакт уже не нужен, – но главное не в этом. Она женщина, она хорошо понимает ценность наших артефактов, и ей не нужно просить денег у мужчины. Такие женщины и стали нашими первыми покупателями, но их очень мало.
– Императрице нужно было просить деньги у мужа, – возразил Кальцит.
– Совсем не очевидно, – покачал головой я. – Мария Штирийская сама по себе очень богата, и стала ещё богаче после того, как с помощью императора вернула Штирийскую марку своей ветви. Но даже если она платила и не сама – император заметно богаче любого из князей, и вполне способен выделить четверть миллиона на прихоти жены. А вот, скажем, для герцога Баварского это уже многовато. Хотя герцогиня Альма уехала от нас с очень неплохим гарнитуром, но восемнадцать тысяч – это всё-таки далеко не двести сорок.
Я предусмотрительно не стал упоминать, сколько я сам ухлопал на прихоти жены. Ни к чему слишком уж шокировать простодушного рифа, кто знает, что у него там в мозгу может перемкнуть от таких открытий.
Кальцит промычал что-то неопределённое и сменил тему:
– Я вроде немного наладил отношения с Диоритом. Вполне возможно, что через несколько месяцев мы получим ещё одну слезу.
– Это просто замечательно! – одобрительно кивнул я. – Мы обязательно её купим, я распоряжусь зарезервировать нужную сумму. Но следующее украшение со слезой мы будем продавать только через два года, не раньше.
– Через два года?! – ужаснулся Кальцит. – Почему?
– Мы слишком много их продали за слишком короткое время, – объяснил я. – Не забывайте, что это уникальные украшения, именно уникальностью оправдана такая высокая цена. Так что надо сделать перерыв. Два года в самый раз, раньше выставлять новое не стоит. А пока будем продавать украшения попроще, в диапазоне от пяти до пятнадцати тысяч. Но с ними тоже надо поаккуратнее – одно украшение в месяц, иногда два. Не уверен, что стоит продавать больше – мы должны очень внимательно отслеживать спрос и поддерживать лёгкий ажиотаж. Жадничать ни в коем случае нельзя, жадность здесь может очень дорого обойтись.
Кальцит кивнул, соглашаясь, но лицо полностью выдавало его чувства.
– Не стоит так печалиться, Кальцит, – успокаивающе сказал я. – Вы так заработаете гораздо больше, поверьте. Да разве вы мало зарабатываете?
– Немало, – вздохнул Кальцит. – Вы правы, Кеннер, мы зарабатываем намного больше, чем я надеялся в своих самых смелых мечтах. Просто… ну, да ладно. На самом деле я вот о чём хотел вас спросить: у нас образовалось довольно много свободных денег, да и вообще мы зарабатываем больше, чем тратим. Можно ли этими деньгами как-то разумно распорядиться?
– Куда-то их вложить? – я задумался, но ничего в голову не приходило. – С этим сложно, Кальцит. Вы же считаетесь иностранцами, а для иностранцев возможностей не так много, княжество достаточно жёстко контролирует зарубежные инвестиции. Такие инвестиции обычно разрешаются только на принципах взаимности, а поскольку вы не в состоянии предоставить равные возможности для инвестиций… По сути, единственная возможность для вас – это купить наше золото. Но много вы на этом не заработаете, это скорее подходит для длительного вложения денег.
– Золото мы можем и сами добыть, – непонимающе заметил Кальцит.
– Можете, конечно, – согласился я. – Можете добыть и сдать его нашему скупщику. Но вы же интересовались вложением денег, а не дополнительным заработком?
– Да, действительно, – Кальцит опять поскрёб затылок. – А если мы станем гражданами?
– Тогда у вас, разумеется, будет масса возможностей. И масса проблем тоже – понимаете, Кальцит, сохранить порой не проще, чем заработать.
* * *
– Вот это поворот! – озадаченно воскликнул я, задрав голову и глядя на того, кто стоял на платформе пассажирского подъёмника.
– Я тоже этого не ожидал, – растерянно прокомментировал Кальцит. – Даже не знаю, хорошо это или плохо. Хотя…
– Думаете, это может быть хорошим вариантом? – с сомнением переспросил я.
– Его договорённости вряд ли будут оспариваться впоследствии.
– Пожалуй, вы правы, определённый плюс здесь просматривается, – не вполне уверенно согласился я. – Главное, чтобы какие-то договорённости действительно состоялись.
Кальцит неопределённо хмыкнул, и мы замолчали, глядя на медленно ползущую вниз платформу. Наконец, она с лязгом остановилась и замерла.
– Удивлены? – неожиданно мирно осведомился Диорит.
– Я и в самом деле не ожидал, что делегатом пошлют вас, Диорит, – честно ответил я. – Но если подумать, то это совсем неудивительно и даже, пожалуй, ожидаемо.
– Почему ожидаемо? – заинтересовался он.
– Видимо, расчёт был на то, что уж вы-то, с вашим недоверием к наружникам, точно не дадите себя обдурить, – объяснил я. – Мы, хитрые наружники, постоянно ведь дурим доверчивых рифов.
Кальцит фыркнул, и от него донеслось чувство веселья.
– Ну да, примерно так, – с усмешкой признал Диорит. – И какие у нас сейчас планы?
– Мы должны сейчас поехать к Ренским, они нас ждут. Нам всем надо понять, как наши отношения будут складываться дальше, вот и поговорим об этом. Но если вам необходимо отдохнуть с дороги, то я отвезу вас в гостевые апартаменты, а встречу отложим.
– А к Ренским обязательно ехать? – как-то нерешительно спросил Диорит, и от Кальцита тоже пришло чувство лёгкой паники.
– Конечно, обязательно, – я с удивлением посмотрел на него. – Они ведь, как и мы, имеют с вами дело. Даже больше, чем мы. Да и вообще, нам многое надо обсудить – в первую очередь, понять, что и как вы хотите изменить, и решить, как к этому подготовиться.
– К Ренским, так к Ренским, – обречённо вздохнул Диорит. – А с кем мы там будем всё это обсуждать?
– Как с кем? – удивился я. – С Матерью рода Ольгой Ренской, с кем же ещё? Уверен, что там будет присутствовать и Стефа Ренская.
Оба рифа поёжились, и я уловил целую гамму смешанных чувств. До меня, наконец, дошло: они просто боялись Ренских. Точнее говоря, боялись их Высших – похоже, те сумели заставить себя уважать. А вот меня они совсем не боятся, и это регулярно создаёт некоторые неудобства в общении с ними. Но что здесь можно сделать? Впечатление обо мне они уже составили, и чтобы его сейчас изменить, нужно поубивать кучу народа, а это всё-таки не вариант.
Кальцит с Диоритом переглянулись, дружно вздохнули и с обречённым видом полезли в лимузин. Здорово их мои родственники прищемили, и это очень хорошо – тем меньше вероятность, что рифы вдруг взбрыкнут. Я в своё время не поставил себя правильно с моими лесными, и сколько крови они из меня выпили в результате? Сейчас, правда, отношения с лесными наладились, но повторять подобный опыт у меня нет никакого желания.
– А скажите, Кеннер… – начал Диорит, когда лимузин тронулся.
– Простите, перебью вас, –