Но для тех, кто погиб в тот день, это было уже не важно. Их корабли стали их могилами, а море — вечным памятником.
Глава 10. Минные атаки.
- Эх, не выдюжил! Мертв! - говорил один матрос.
- Да, Рожественский покрепче был, выдюжил бы! Помер! Упокой, Господи, его душу! - согласился второй матрос.
Лежачий Небогатов с трудом разлепил глаза.
- Кто мертв? Я мертв?! - ответил лежачий, пытаясь встать.
- Ваше Превосходительство! - проорали матросы, поднимая адмирала. - Мы думали всё, аминь Вам, ан нет! Вам бы к доктору, токма его убило...
- Во Владивостоке подлечат. Как идёт бой? - спросил Небогатов.
- Бой закончен! - ответили ему.
Небогатов посмотрел на хронометр. Он был разбит и не показывал время.
- Мне надо командовать эскадрой. Доложить о силах врага и потерях!
- Жуткое дело было, Ваше Превосходительство! Натворили японцы нам бед, но справились, с Божьей помощью. Наших судов меньше половины осталось! Зато всех японцев утопили! А их последнее судно сдалось! Вона оно, над ним уже наши Андреевский флаг повесили! "Асиха" называется!
- "Асахи"?! -переспросил Небогатов.
- Да может и так, кто их, япошкин говор, разберет.
Вечер 14 мая был незабываем. Они начали спускаться с кормового мостика на палубу. Небогатов знал, что корабль сильно пострадал, но не представлял себе насколько. Все вокруг было обезображено взрывами, обгорело, превращено в сплав чугуна и стали, завалено кучами бесформенных обломков. Тела убирали прямо на глазах. Священника больше не было, некому было совершить обряды. Сохранить такое число тел до Владивостока был нельзя, а трупы разлагающе действовали на команду, поэтому Небогатов велел хранить всех в море, записав координаты.
Некогда образцовый броненосец "Суворов" явно находился в недопустимом техническом состоянии. Но главные механизмы "Суворова" работали. Он дымил единственной относительно уцелевшей продырявленной трубой и шел во Владивосток в строю менее побитых судов.
Некоторое время Небогатов искал офицеров. Не нашел никого в строю. Крикнули голосом на ближайший корабль. Прислали шлюпку, чтобы снять адмирала. Небогатов отказался покидать "Суворова".
Народ считал, что они победили, но он так не думал. Его суда избиты, среди команды уже попадались пьяные, отмечающие победу. Однако они у берегов Японии, а не во Владивостоке. Скоро - ночь, следует ждать минных атак. Как бы их тут всех не утопили! Адмирал Того уже не воскреснет, но они вполне могут сами остаться без флота тоже.
Туда-сюда плавали трофейные японские баркасы, передавая его приказы. Ведь беспроволочный телеграф разбит, мачт нет, как и сигнальщиков. Ничего, скоро прибудет сигнальщик с другого судна. Он пытался организовать эскадру, наблюдая за заходящим солнцем.
Он стал перестраивать строй эскадры. "Император Николай 1", "Асахи", "Сенявин", , "Наварин", "Суворов", "Бородино", "Орел", "Апраксин", "Донской" шли одной колонной. Впереди, около "Николая" вертелся крейсер "Изумруд", который должен был защищать суда от ночных минных атак. Всё. Больше ничего от эскадры не осталось. Остальные суда, с чужих слов, погибли. По-прежнему не известна судьба миноносца "Бедовый" и крейсера "Алмаз". Что с ними? Погибли они в бою вне видимости эскадры или, потерявшись в тумане, приняли решение пробиваться во Владивосток самостоятельно?
На трофейных шлюпках перевозили людей. Например, с "Осляби" удалось спасти почти половину. На "Александре III" погибли все. Почти нигде не выжили командиры. По замыслу Небогатова, спасенные люди должны заменить павших в бою. Перераспределяли пленных. Их было немного. Спасать утопающих с вражеских кораблей стали только после боя, но даже так набрали несколько сотен. Кроме того, сдался броненосец "Асахи". Как выяснилось, по штатному расписанию на "Асахи" было более 800 человек. Часть команды он решил с захваченного броненосца снять, особенно стрелков, кочегаров и минеров, распределив между своими судами. Со всей эскадры наскребли человек двести с винтовками и пистолетами и направили на "Асахи". Небогатов предполагал, что японцы могут начать бунт. Или взорвать и утопить "Асахи" им назло. Поэтому раненых с "Асахи" не снимали, только здоровых. Выставили охрану около машинного отделения, пушек, снарядных погребов и других важных узлов. Им было принято решение забрать с "Асахи" командира. Японский медик уверял, что командир ранен и его нельзя перемещать, иначе он умрёт. Но Небогатов побоялся оставлять на корабле командира - это ж самураи, воинская часть, сепука и всё такое. Ладно очухается и себе харакири сделает, а что если прикажет своим матросам кингстоны открыть или зажженную сигарету в пороховой погреб кинуть? Они вроде бы все предусмотрели, но тем не менее лучше не рисковать. Единственное судно, которое не принимало пленных - "Суворов". Он не хотел показывать врагу избитость своего флагмана. Командира "Асахи", капитана 1-го ранга Номото Цунаакира было велено доставить на броненосец "Орел" как наименее пострадавший из его новых судов.
Также он создал комиссию, которая должна освидетельствовать состояние броненосца "Асахи". Ему уже доложили, что на "Асахи" уцелело 2 трубы и почти половина пушек. Причем у каждой башни или орудийного каземата был свой дальномер, когда у них было два дальномера на корабль. До боя "Асахи" имел четыре 12 дюймовых орудия и четырнадцать 6дюймовых орудий. Также ему доложили, что снаряды японцев на вид больше и тяжелее русских.
Над мерно вздымающейся зыбью вод широко распростерлось небо. Ветер почти совсем стих. Грудь жадно вдыхала свежий морской воздух, разливавшийся по телу, как целебный напиток. Садилось солнце, и Небогатов, уцелевший от сегодняшнего боя, смотрел в синеющую даль. Некоторые радовались жизни, а он ждал ночных минных атак. У японцев есть ещё шанс уничтожить русский флот.
Матросы, прокопченные и усталые, уныло осматривали горизонт, как бы ища ответа на вопрос, удастся ли им доплыть до Владивостока. Смеркалось. Кругом, насколько хватал глаз, был туман, в котором он не мог разглядеть минные катера врага. Но он верил, что они там есть.
Он на ходу ел консервы с сухарями. Переоделся. Слушал доклады о состоянии "Суворова" и других судов.
Работа шла, пытались навести хоть какой-то порядок. Умерших хранили в море. Очищали проходы от ненужного хлама, без чего нельзя было проникнуть из одного отделения в другое. Вместо разбитых железных трапов и сгоревших стремянок