– Я согласен… Но у меня нет записи. Я же не самоубийца.
– Точно нет?
– И не было.
– Чтобы искушение не появилось?
– Сейчас появилось, поверь, я очень хочу тебе помочь… В принципе, можно взять Сережу в разработку.
– Думаешь, он к этому не готов!.. Ты сам уже под колпаком! Сам с должности слететь можешь! Но я-то в Испанию уеду, а тебя тупо закопают.
– Кто?
– Да какая разница кто?.. Запись давай!
– Я бы и рад…
Лариса долго смотрела на Герберта, и осуждение в глазах, и сожаление, и приговор в них, и помилование. Ничего не говоря, она повернулась к Герберту спиной, открыла ящик шкафа, глубоко просунула руку. И развернулась, направляя на него пистолет. Причем вовсе не дамский.
– Есть запись или нет?
– С ума сошла! – нахмурился он. – Ствол заряжен!
– На кону моя жизнь! Я не шучу! Или ты сдаешь мне запись, или я стреляю!.. Раз!..
– Да нет у меня ничего! – Герберт пучил глаза, чтобы она видела, как ему страшно.
– Два!
– Да нет ничего!
– Точно? – Лариса опустила руку.
– Точно!
– Ты идиот?
– Может быть.
– Ты идиот!.. Зачем ты шантажировал Сережу? Ты хоть понимаешь, что нельзя было этого делать!
– Понимаю. Но мне нужна была ясность. В наших с тобой отношениях.
– Ясность в наших отношениях есть. Ты меня не любишь.
– Ну, может, и не задыхаюсь от любви, но что-то есть.
– Надо, чтобы задыхался!
– Будет и такое, но не сразу…
– Надо сразу! – Лариса снова навела на него пистолет, хищно сощурив оба глаза.
– Уже задыхаюсь!
– Тебе смешно, а зря!.. Ты не должен был шантажировать Сережу!
– Я знаю.
– Ты не можешь больше быть с нами. А значит, не можешь быть со мной. Все очень просто! И так чертовски сложно!..
– Хорошо подумай, прежде чем что-то сделать! – призвал к благоразумию Герберт.
– Я сделаю!.. Поверь, я не заказывала твою Соню, даже слова про нее никому не сказала. Нет на мне ее крови… А твоя будет! Мне очень жаль!
Лариса все-таки нажала на спусковой крючок, закрыв при этом от страха глаза, но Герберт услышал только щелчок вхолостую сработавшего механизма.
– Что ж ты оружие перед применением не проверила? – усмехнулся Герберт.
Иллюзий он не строил, понимал, что его легко можно заменить тем же Дрюшей. Или Смугляком. Гроза могла грянуть в любой момент, Герберт как чувствовал, что Лариса отречется от него. Разлюбила же она Илью, отказалась от него, даже Хомутову пусть и косвенно, но сдала, а может, и напрямую. И все-таки Герберт не думал, что Лариса сама возьмется за оружие. Но боек на всякий случай снял.
– Почему не проверила? Я знала, что выстрела не будет! – нашлась Лариса.
– Ну да…
Герберт полез к ней в сумочку, достал телефон, пролистнул сообщения и обнаружил знакомый номер. Дрюша выходил с ней на связь полчаса назад.
– Значит, Дрюшу вместо меня назначили? – с горечью усмехнулся он. – Он должен меня утилизировать?
– Ну что ты такое говоришь?
– Хватит!
Герберт вырвал у Ларисы пистолет, полез в ящик шкафа, достал оттуда боек.
– С должности тебя не сняли, но снимут, если ты не решишь со мной вопрос. Давай, решай, пиши Дрюше, пусть вывозит мой труп. Поверь, труп исчезнет так, что его никто никогда не найдет…
Права Лариса, не любил ее Герберт, их связывала только остывающая страсть. В общем, расстанется он с ней безболезненно. И окажется там, где его никто и никогда не сможет найти. Деньги уже есть, последний месяц он только над этим и работал. Сумма далеко не баснословная, но ему хватит.
– А Сереже скажете, что решили со мной.
– Прости!
Лариса плакала, набирая сообщение, но Герберта ее слезы не трогали.
Дрюшу он встретил с пистолетом в руке, пообещал пристрелить, парень понял все правильно. Тело выносить он не стал, Герберт сам сел к нему в машину, прихватив с собой ноутбук и саквояж с новыми документами. По дороге посоветовал Дрюше готовить себе золотой парашют. Рано или поздно Феофанов подставит и его, подбросив через Ларису безумную идею вроде той, которая погубила Илью Водорезова и его отца. Феофанов с другой планеты, земляне для него не больше чем тараканы, прихлопнет одного-другого такого и тут же забудет. Но ведь он и сам запросто мог стать тараканом. Если вернуть его на родную планету. А запись у Герберта осталась, и он мог слить ее в эфир в любое время. И сольет, если Феофанов не успокоится…