– Ну да, ну да… И Феофанов не заказывал Соню, да?
– Феофанов?! Соню?! Ты с ума сошел?
– А кто заказывал? Ставицкая?
– Нет!.. Хомутов Данилову позвонил. Он тебя на встрече ждал, а ты удрал, его это взбесило.
– Водорезова кто замочил? Водорезова-отца!
– Может, сначала «жучки» снимешь?
Герберт кивнул, внимательно глядя на Теткина. Правду он собирался говорить или нет, но о прослушке подумал. Потому что сам причастен к убийству Водорезова-старшего.
– А Водорезова-сына кто?
– Данилов все подстроил, ты прекрасно знаешь, как это было…
– А в Лубоньку кто спецбригаду отправил?
– Я тебе все скажу! Прослушку сними!
– А ты поверишь, что я все снял?
– Нет.
– Ну тогда пойдем проветримся.
Герберт вывел Толика во двор, в ночь, достаточно теплую для разговора на скамейке на детской площадке.
– Понимаешь, в чем дело, мужик! Феофанов к тебе заехал. А вы там разговоры говорить, да какие разговоры!.. Он совсем берега потерял. На Сам Самыча собак спустил.
– Ну-у… – вздохнул Толик.
Видимо, Феофанову крепко досталось от главной кремлевской башни, вот он и наорал на Ларису. А выпустить пар пришел к своему референту. Выпил, расслабился, тут его и понесло, Герберту оставалось лишь сохранить его пламенную речь для истории. А Толик слушал и не останавливал его.
– Ты можешь быть тупым и жадным, но верным и преданным. Феофанову все простят, кроме предательства, или я не прав?
– Ну, это не предательство…
– Да? Ну давай попробуем, сольем запись, посмотрим потом, кого поставят на новое, объединенное, министерство!
– Чего ты хочешь?
– Правды хочу. Кто заказал Илью Водорезова, кто заказал мою Соню?
– Хомутов закрутил. Заказал Водорезова, подставил тебе своего киллера, ты вышел из-под контроля, Хомутов поставил на тебе крест. И на тебе, и на твоей Соне. А Сергей Львович поставил крест на тебе…
– Так может, он с Ильи начал?
– Да нет… И тебя бы не тронул, это все Лариса!
– Меня заказала?
– Да нет, Сергея Львовича накрутила. Он же Илью не трогал, а она спросила почему. Почему он не может убить из-за нее. Вроде как в шутку спросила…
– В шутку?
Герберт помнил первый подслушанный разговор с Феофановым, Ларису действительно возмутило равнодушие сановного любовника. И спросила она у него в шутку. И Водорезова-младшего сдала Хомутову в шутку. И Соню могла заказать также не всерьез. Но Сони больше нет!..
– Ну не знаю, может, и не в шутку, но Сергея Львовича зацепило крепко. А тут она еще и с тобой закрутила… Ну и люди у нас появились, которые могут все… Они и сейчас все могут!
– Это что, намек?
– Ну нет! У тебя страховка!.. И вообще…
– Что вообще?
– Все, между нами, оставить надо. Мы же свои люди, да?
– Ты меня Мише заказал?
– Ну так не по своей же инициативе…
– Тупой ты, Толик! От безнаказанности тупой! И Феофанов твой берега потерял… Кто Водорезова заказал? Платона Павловича.
– Ну так я же говорил, есть люди…
– А Хомутова тоже они?
– Ну нет, Хомутова Водорезов заказал!.. Я не скажу, что для Феофанова это стало трагедией, скорее наоборот. Но это Водорезов! Поэтому и с ним так же поступили…
– Придется и мне с Феофановым как-то поступить. Короче, я заберу себе Ларису Петровну. А ты скажи Сергею Львовичу, что мне известно о вашем разговоре, о том, что все высшее руководство страны ни в грош не ставит, но я не собираюсь его шантажировать. Скажу больше: я уже уничтожил все записи. В надежде на его добрую волю… А действительно, зачем ему Лариса?
– Я поговорю с ним.
Не любил Герберт Ларису, не нужна она ему по большому счету, но раз уж так сложилось, если зависят друг от друга, спят вместе, то никаких помех между ними быть не должно. Это и есть определенность. Но при этом Герберт прекрасно понимал, что запутывается еще больше. Может, зря он вызвал Толика на откровенный разговор? Глупо, очень глупо так рисковать из-за женщины, по вине которой погибла Соня.
С Феофановым говорить не пришлось, условия передал ему Теткин, а ответ пришел через Ларису. На следующий же день.
– Ты с дуба рухнул? – с затаенным восторгом сурово спросила она.
– Я уничтожил запись. И толкать ее не собирался.
– И на всякий случай не припрятал?
– Зачем? Твой Сережа все равно что-нибудь придумает.
– Ну, во-первых, он уже не мой, а во-вторых… Ну да, придумает, и выкрутится. И тебе шею выкрутит.
– Не сомневаюсь.
– Он собирался. И тогда в Лубоньке, и в изоляторе… И потом… Это ведь я уговорила его не трогать тебя!
– И поставить на банк, – добавил он.
Но Лариса, уловив сарказм, не повелась.
– На банк ты сам себя поставил! Мы всего лишь прикрыли тебя.
– Мы – это ты и Сережа?
– Исключительно в деловом плане! – ликующе сказала Лариса.
– Исключительно?
– Сережа отпустил меня. К тебе… Ты правда этого хотел?
– Думаешь, заломил цену?
– А я того не стою, чтобы ломить цену? – игриво повела она бровью.
– Стоишь. Стоишь того, чтобы за тебя умереть.
Герберт мог умереть не столько за Ларису, сколько из-за нее, именно это он и давал понять, глядя ей прямо в глаза. И она правильно все поняла.
– Ты не умрешь, это я тебе обещаю. Пока ты со мной, не умрешь.
Из банка они отправились к ней домой, два дня не вылезали из постели, потом снова на работу – каждый на свою. «Позитив-банк» жил своей жизнью, Герберта к решению вопросов не привлекали. Он по-прежнему работал только с клиентами покойного Хомутова, Гаркунов прокручивал деньги через свою мясорубку, отправляя фарш на зарубежные счета, Смугляк обеспечивал законность сделок, вернее, их видимость, Дрюша рулил охраной. Работа двигалась, деньги крутились. Феофанов не давал о себе знать. Если между ним и Ларисой случался интим, то в глубокой тайне от Герберта.
А осенью Ларису вдруг сняли с должности, в то время как она ждала очередного повышения.
– Вот урод! – Ее колотило от ненависти к Феофанову. – Все-таки отомстил, козел! Но ничего, отольются кошке… Ты должен был сохранить запись!
Лариса требовательно хмурила брови, но в глазах мольба.
– Какую запись?
– Ну, где Сережа, тварь, президента ругал!
– Не было такой записи, – покачал головой Герберт.
– Ты же говорил, что была!
– Я похож на идиота, чтобы такое записывать?
– Но разговор был, ты слышал?
– Слышал.
– И не записал?
– Не захотел. Чтобы потом не слить. Нет записи – нет искушения.
– Ты блефовал?
– В пределах допустимого. И с прицелом на допустимый результат… Только не говори, что Сережа все еще заходит к тебе!
– Не заходит,