напомнило мне о той опасности, которую я должна была навлечь на себя из-за того, что другие считали меня ведьмой. Неужели я и дальше буду
подвергать его риску? Или еще хуже?
— Люди все равно будут думать, что я ведьма, Беннет, — покорно
сказала я.
— Нет, не будут, — ответил он слабым голосом. — Вы утонули сегодня.
Мы позаботимся, чтобы все узнали. И даже если они продолжат обвинять
вас, мне все равно. Мы не можем беспокоиться о том, что другие люди
говорят о нас. Мы оба знаем, что вы невиновна. И это все, что имеет
значение.
— Но я подвергну вас опасности и не смогу жить, зная, что причиняю
вам вред.
— Я рыцарь, Сабина. Я справлюсь с этим. — Как только слова были
произнесены, он закрыл глаза и поморщился.
Я встала на колени и повернула к нему связанные руки:
— Вы сможете меня развязать?
Его кинжал сверкнул на солнце прежде, чем я успела моргнуть. Он
сунул его между моими руками, одно быстрое движение, и веревка упала. Я
размяла свои суставы и взялась за одно из весел.
— Давайте вернемся домой, пока вы не истекли кровью. Опасность это
или нет, но я предпочитаю, чтобы вы были целы и желательно живы.
— О, значит, вы выйдите за меня? — Спросил он с медленной и
убийственно красивой улыбкой. — Значит ли это, что вы согласны с моим
планом позволить мне проводить каждый день моей жизни, любя вас?
Мое сердце снова затрепетало от этой мысли.
— При условии, что вы позволите мне есть плавленый сыр на хлебе
посреди ночи, когда я захочу.
— Я приготовлю для вас это фирменное блюдо, миледи, когда вам будет
угодно. — В его голосе послышалось что-то такое, от чего я загорелась. — Я
буду приносить это угощение, и вам даже не придется вставать с постели.
В тот момент я не могла смотреть ему в глаза. Я была слишком
ошарашена мыслью, что мы будем спать в одной постели.
— Очень хорошо, сэр. — Каким-то образом мне удалось сохранить
спокойный тон. — Тогда вы отвечаете моим самым высоким требованиям. Я
думаю — мы будем красивой парой.
Он пошевелился, и его лицо окаменело от боли, когда он поднялся.
— Ложитесь обратно, — мягко попросила я. — Думаю, что смогу
вытащить нас на берег без вашей помощи.
Он покачал головой и вместо этого опустился передо мной на колени:
— Я хочу сделать это официально, — мягко сказал он, и его глаза
растопили меня.
Несмотря на то, что из раны на плече сочилась кровь, он потянулся к
моей руке. И когда начал теребить кончики пальцев моей перчатки, я
внезапно поняла его намерение. Я попыталась отдернуть руку, но он держал
ее с такой твердостью для человека в его ослабленном состоянии, которая
удивила меня. С нарочитой медлительностью он скатал перчатку с моей
руки. При первом же взгляде на пятно винного цвета я отвернулась, слишком
смущенная, чтобы смотреть ему в лицо, слишком боясь снова увидеть
отвращение в его глазах. От мягкого прикосновения его губ к пятну, я ахнула
и повернулась к нему. Он смотрел на мое пятно почти с благоговением.
Скатывая перчатку, Беннет продолжал следить за ней губами, оставляя
теплый след по всей длине пятна. Я не осознавала, что задержала дыхание, пока перчатка, наконец, не упала в кровавую воду, заполнившую дно лодки.
Поцелуи закончились внизу края пятна прямо над моим безымянным
пальцем. Его последний поцелуй длился дольше всего, глаза светились
обещанием и любовью.
— Я люблю каждую частичку вас, — прошептал он, не выпуская меня из
крепких объятий глазами. — Для меня было бы величайшим благословением
и честью жениться на вас и провести с вами всю оставшуюся жизнь.
Он целовал мою кожу и не испытывал отвращения. И даже наоборот.
Ему нравилось целовать мою руку гораздо больше, чем можно было ожидать.
Страсть во взгляде говорила мне, что период ухаживания будет очень
коротким.
— Вы выйдете за меня замуж, Сабина?
— Да, — выдохнула я со счастьем, которого никогда раньше не знала. –
Да. Да. И да еще раз.
Глава 23
— Значит так, — сказала я бабушке, сжимая ее руку у широких дверей
часовни. — Отныне ты не будешь командовать мной, теперь, когда я нашла
человека, согласившегося делать эту работу за тебя.
— Как будто кто-то может командовать тобой, — криво усмехнулась она, теребя свое элегантное бриллиантовое ожерелье.
— И ты не будешь больше делать что-то за моей спиной, — сказала я, искоса взглянув на милую женщину, которой была всем обязана. Если бы не
ее коварство, я бы никогда не встретила Беннета.
Бабушка смотрела прямо перед собой на резные двери:
— Что за глупости ты говоришь? Я бы никогда не стала что-то скрывать
от тебя.
— Значит, это не ты послала вниз слугу, чтобы запереть меня с
Беннетом вместе в ту ночь в кладовке?
Она фыркнула в ответ. Я улыбнулась:
— И я не сомневаюсь, что все это время ты только притворялась
больной для того, чтобы мы остались.
— Это совершенно нелепо.
— Я полагаю, ты также будешь отрицать, что одевала меня в новые
платья и украшала в свои лучшие украшения, чтобы я привлекла внимание
Беннета?
Взмахнув рукой, бабушка жестом приказала стражникам открыть
двери. Ее губы, дрогнув в улыбке, сжались в форме сморщенного яблока.
Двери открылись, и перед нами предстала часовня, полная прихожан. Я
наклонилась к ней и поцеловала ее в щеку:
— Ты же знаешь, что я люблю тебя, несмотря на все твои безумства.
— Конечно, знаю. Потому-то и я терплю все твои глупости.
Я поглубже засунула руку ей под локоть, и мы шагнули в дверной
проем. Горничная позади расправила шлейф моего платья в виде зубчатого
веера. Оно было сшито из тончайшего кремового шелка, расшитого мелким
жемчугом, и стоило бабушке целое состояние. Но она настояла. Длинная
вуаль также была отделана мелким жемчугом.
— А теперь, дитя мое, — прошептала бабушка, глядя в длинный проход
между рядами собравшихся, — я даю тебе жизнь, для которой ты была
рождена.
Я проследила за ее взглядом к алтарю, к высокой, величественной
фигуре мужчины, которого я любила. Он держался с благородной осанкой, слегка вздернув подбородок и расправив широкие плечи. Богатая сапфирово-голубая мантия повторяла цвет его глаз, которые завораживали и
обволакивали одновременно. Даже если бы мне не хотелось идти к алтарю, я
была бы не в силах сопротивляться. Он был красивым мужчиной, и я в
очередной раз удивилась, как и много раз после того, как он сделал мне