сердито дал ей знак, чтобы она отъехала, но она не обратила на меня
никакого внимания и внимательно слушала нас.
— Мы не можем взять серебро! — Послышался голос среди людей лорда
Питта.
Мой взгляд метнулся к охраннику, который говорил. Он поднял
забрало, и я увидел лицо одного из самых доверенных охранников лорда
Питта — капитана Фокса.
— Серебро проклято. Это дьявольские деньги.
Я бы рассмеялся над глупостью его слов, если бы не увидел
неряшливое смуглое лицо капитана Фокса, искаженное страхом. Его лошадь
фыркнула, словно соглашаясь со своим всадником.
Все мужчины на поле повернулись и уставились на Сабину. Я ожидал, что она рассмеется в знак протеста, выкрикнет остроумное замечание о том, как нелеп капитан Фокс. Но она молча сидела, с побледневшим настолько
лицом, что веснушки стали заметны даже на расстоянии.
— Это дьявольское серебро, — повторил капитан Фокс, и в его голосе
послышалось беспокойство.
Солдат, стоявший рядом с лордом Питтом и державший в руках
бархатный мешочек с серебром, отшвырнул его, и он упал перед нашими
лошадьми, разметая брызги грязи в разные стороны.
— Это не дьявольское серебро, — начал я.
— Объяснитесь, — потребовал лорд Питт от своего капитана.
— Я встретил леди Сабину, когда она ехала в Виндзорское поместье, –
быстро заговорил капитан Фокс.
— Значит, леди Сабина была права. — Я напрягся от гнева. — Ты вор. Ты
ее ограбил.
Капитан покачал головой:
— Я не взял у нее ничего. Не хотел этого делать. Только не ее проклятое
серебро.
— Почему ты думаешь, что оно проклято? — Спросил лорд Питт, и в его
голосе прозвучало такое же раздражение, как и в моем.
— Она сама мне об этом сказала. — Страх в голосе капитана Фокса
подсказал мне, что он ничего не выдумывает.
Надо отдать должное Сабине за то, что она нашла способ не дать себя
ограбить. Она, очевидно, придумала историю о проклятых деньгах и была
настолько убедительна, что такой бесстрашный, покрытый боевыми
шрамами человек, как Фокс, попался на эту удочку.
Я снова взглянул на нее, желая поделиться улыбкой, но все мое
радостное настроение рассеялось, как только я увидел тревожные морщины
на ее лбу. Она лихорадочно огляделась вокруг, словно ища способ сбежать.
Мое сердце начало отбивать пугающе зловещий ритм.
— Она сама прокляла деньги, — сказал капитан Фокс достаточно громко, чтобы его услышали все присутствующие. — Потому что она ведьма.
Глава 16
Я вжалась в седло, жалея, что не могу исчезнуть. Было невозможно
отрицать обвинения капитана Фокса, потому что все так и было, как он
сказал. Но я также не могла сидеть, не предприняв попытки защитить себя.
— Серебро не проклято, — выдавила я, хотя не смогла сдержать дрожь в
голосе. — Я сказала это только для того, чтобы он не обокрал меня.
Беннет кивнул, как будто предугадал мой ответ.
— Не слушайте ее. — Сказал капитан Фокс громче. — Она ведьма!
— Я не вру.
— У нее есть метка, — прогремел он. — Она показала ее нам. Она у нее на
руке.
При этих словах воцарилась тишина, заставившая меня содрогнуться.
Моя рука непроизвольно скользнула вверх по перчатке, и я подтянула ее
повыше к локтю.
— Миледи, — раздраженно сказал Питт. — Не могли бы вы выйти вперед
и доказать, что мой капитан заблуждается?
Я не двинулась с места.
Беннет кивнул мне, его рот был мрачно напряжен:
— Прошу вас, миледи.
— Я бы предпочла этого не делать.
— Вам нечего скрывать. — Его глаза умоляли меня сделать то, что
просит лорд Питт.
Мне пришлось отвести взгляд, пока он не увидел ложь в моих глазах.
Если бы я только сказала ему правду, когда у меня был шанс — на парапете.
— Прошу прощения, миледи, — сказал лорд Питт, смягчая тон. — Я знаю, что моя просьба довольно необычна, и надеюсь, вы не обидитесь. Но ради
моих людей и моего народа, которые слишком суеверны, я прошу вас
успокоить нас, доказав, что нам нечего бояться вашего серебра.
Когда все взгляды устремились на меня, пронзая любопытством и
страхом, я поняла, что у меня нет выбора. Я должна была сделать так, как
предложил лорд Питт. Если я попытаюсь уклониться, они поддадутся страху
капитана Фокса и будут слишком напуганы, чтобы принять серебро. Мы не
сможем выплатить долг, и нам придется вернуться в замок опозоренными и
снова оказаться в осаде. Однако если я открою свой изъян и, возможно, смогу объяснить, что это всего лишь врожденное пятно, и оно не означает
ничего плохого. Смогла же я с бабушкой убедить наших доверенных слуг в
его безвредности. Я могла бы сделать то же самое и сейчас.
Я подтолкнула лошадь вперед и оказалась в центре толпы. Теплый
ветерок дул мне в спину, принося с собой запах свежей весенней травы и
сильный запах грязи, брызгавшей из-под лошадиных копыт. Солнечный свет
на вуали, покрывавшей мои волосы, успокаивал, и несколько распущенных
завитков щекотали шею. На мгновение мне захотелось развернуться и уехать.
Но спазмы голода напомнили мне, что я слишком долго не ела. Это был
необычный день. Это был день нашего спасения, день, когда все снова
получат еду, день, когда врач сможет посещать больных, день, когда мы
обретем свободу. Я не могла разрушить его своей трусостью.
Я неуверенно потянулась к краю перчатки у локтя. Затем, чтобы не
передумать, я начала медленно, по дюйму скатывать ее вниз. Дойдя до края
пылающего багрового пятна, я остановилась. Я чувствовала, как
округлившиеся глаза Беннета следят за каждым моим движением. Он ждал, как и все остальные, чтобы узнать, что скрывается под тканью. Теперь он
поймет, почему я недостойна выйти замуж за такого красивого мужчину, как
он. Он воочию увидит мою ущербность. Я с трудом сглотнула и сорвала
перчатку одним рывком.
Вздох и шепот, которые вырывались наружу, окружили меня, затягиваясь, как петля палача. А что думал Беннет? Я боялась смотреть на
него. Но в то же время мне было необходимо увидеть его реакцию, чтобы
удостовериться, что мой недостаток не беспокоит его, что я все еще остаюсь
его другом, что, возможно, он все еще хочет быть больше, чем друзьями. И
подняла на него глаза. Он смотрел с открытым ртом на мою пурпурную
кожу. По его лицу пробежала волна эмоций: сначала удивление, потом боль.
Наконец он закрыл глаза, но я успела заметить в них брезгливость. И я
поняла, что он не может смотреть на это, не чувствуя отвращение.
Горячие слезы обожгли мне глаза. Кольцо вокруг моей груди сжалось, и