– Да спрашивал, – вздохнул Вадим.
– И?
– Селиванов и Иноземцев только с ним имели дело. Плюс товарищам с юга металл сдавали, но это было еще реже, чем с приборами. Живчик, конечно, сказал, кому сдавал. Наш сотрудник даже встречался с дядей Сережей.
– Это который главный над всеми своими земляками? Рзаев?
– Он самый. Так и там все чисто. Никаких стычек, недопониманий и прочих неприятностей.
– Чую, Вадим, мы с тобой зашли в тупик, – вздохнул Денисов.
– Соглашусь, – кивнул Вадим. – Никому братья Селивановы дорожку не переходили. Да, пускали налево все, что у них на «Молоте» плохо лежит. Но там не было ни обмана, ни кидалова. Всё по-честному, если об этом так можно сказать. А еще, знаешь, у меня тоже есть кое-какие сомнения, что в убийствах виновен Иноземцев.
– Вот и я не верю, – повторил Валера. – Я ведь с ним говорил. Да, он мерзкий и скользкий тип, но не убийца. У таких, как этот зам, кишка тонка человека на тот свет отправить.
– В том-то и дело. Даже несмотря на то, что все улики против него, что у него в квартире нашли ружье старшего Селиванова, из которого пристрелили младшего. И даже несмотря на то, что он молчит, где был в ту ночь, когда убили младшего.
– Ну, тут у меня есть предположение, – высказался следователь. – Притом самое что ни на есть банальное, и я тебе о нем уже говорил.
– Баба?
– Конечно. Либо девка.
– Он мне, кстати, говорил про какую-то подружку Лену.
– Так, может, он с этой Леной время проводил?
– А я, Валера, сомневаюсь, что она вообще существует. Выдумал он про эту Лену на ходу.
– Может, не Лена, а другая девица? Очень юная, например.
Куликов усмехнулся:
– Уж не хочешь ли ты опять сказать, что он с малолеткой развлекался?
– А почему бы и нет? Если он молчит об этом, то напрашивается единственный вариант, что там подсудное дело. Или что-то такое, что бросит тень на его репутацию, карьеру, а то и свободу.
– Еще предположи, что у него ситуация, схожая с тем, что случилась у Гриши Смолякова и его подружки-журналистки.
– Да запросто. На всякий случай надо узнать, что за девки там у Иноземцева. Тем более что он не женат.
– Узнать-то узнаем, это не такое сложное дело. Другой вопрос, что это никак не прояснит, кто убил братьев Селивановых.
Какое-то время следователь и оперативник сидели молча. Денисов глядел в сторону окна, а старший лейтенант задумчиво смотрел на корешки лежащих на столе папок.
– Слушай, – внезапно нарушил молчание Вадим. – А если Алла?
– Теоретически возможно, – не стал отрицать Валера. – После смерти отца, мачехи и дяди она – единственная наследница. Потому что сын Селиванова пока что ни на что претендовать не будет, просто потому, что не в состоянии. Да и был бы в состоянии, не смог бы в силу возраста и если опекуна нет. Вопрос в другом, Вадик: зачем?
– Так ты сам только что сказал зачем. Именно из-за наследства. Ты ведь эту Аллу видел?
– Не только видел, но и допрашивал после убийства старшего Селиванова. Разбитная девчонка с ветром в голове. Перекати-поле. Сомневаюсь, что она сначала взяла в руки молоток, чтобы избавиться от папеньки, его женушки и брата, а затем прихватила ружьишко и навестила дядюшку с такой же целью.
– Так для этого можно и попросить кого-то. По дружбе, например, или еще как.
– Так-то да. Я смотрю, Вадим, ты склонен согласиться с Гришей. Помнишь, он говорил, что это семейные склоки? Я еще тебе рассказывал.
– Помню, Валера. Но у меня просто уже версии закончились. Незаконная деятельность Селивановых – мимо, банальный грабеж со стороны сидельцев и прочих залетных удальцов – тоже мимо. И, чует мое сердце, мимо будет и с Иноземцевым.
– Знаешь, Вадим, – произнес Денисов. – А давай проверим Аллочку. Чем черт не шутит, как говорится.
– На безрыбье, как говорится… Кстати, – вспомнил Куликов, – не успел тебе сказать, раз уж вспомнили про селивановского мальчишку…
– Неужели помер? – насторожился Денисов.
– Слава богу, нет. Очнулся. Из больницы сегодня позвонили, сказали.
– Уже хорошо. Может, как маленько оклемается, опознает, кто на него и на родителей напал.
– Вот я к этому и веду. Боюсь, что он никого не опознает.
– Потерял память?
– Хуже. Скорее всего, после такого ему светит только психушка. Пока что врачи никаких точных прогнозов не дают, но предположение такое уже высказали.
Следователь покачал головой:
– Кошмар.
– Да не то слово.
– Вряд ли это Иноземцев, Вадик, – снова повторил Валера. – Допустим, одного Олега Селиванова он бы еще мог пристрелить. Тем более что пьяного пришибить не так уж сложно. Но на момент убийства старшего у него алиби. Его многие на заводе видели. В том числе и те, кто уж точно не стал бы Алексея выгораживать.
– Я все равно еще раз проверю версию с заводом, – сказал старший лейтенант. – Ну и попутно займусь дочкой Селиванова. Кстати, в версию с ней укладываются оба убийства, если там действительно корыстный мотив был.
– А я о чем тебе говорил? Потому что с замом расклад такой получается: у него был мотив убить Селиванова-старшего, но было железное алиби, а в случае с младшим нет ни того, ни другого. А вот Алла…
– Надо бы с ней встретиться. Ты ее спрашивал, где она была в момент убийства отца и дяди?
– Разумеется, спрашивал. Когда папеньку пришили, с подружками по институту болталась в центре. А в случае с дяденькой была у себя в общаге.
– А ты не допрашивал ее подружек и соседок по общаге?
– Нет, – признался следователь.
– Ладно, это мы проверим. Хотя сомнительно все это, – высказался оперативник. – Чтоб какая-то девчонка-студентка так спланировала, да еще два убийства. Причем не ножиком кого-то порезать, не яду насыпать, как в детективах, а таким кровавым способом.
– Вот и проверяй, сыщик, – усмехнулся Денисов и посмотрел на часы. – А у меня уже рабочий день выходит на финишную прямую.
– Да у меня тоже. Ладно, тогда я побежал.
– Давай, Вадим, увидимся.
Глава 8
Все следующее утро Вадим обдумывал высказанное следователем Денисовым предположение о причастности Аллы Селивановой к убийству своих родственников. Эта версия, казавшаяся накануне абсолютно нелепой и даже безрассудной, понемногу начала представляться в ином свете. В конце концов, что Куликов знал об отношениях в этой семье? Выходило, что очень немного. Да, у дочери с отцом были прохладные отношения. Но прохладные – не всегда значит, что