– А если есть? – спросил мужчина.
– А если есть, тогда уже другой будет разговор. И уж точно не в кафе и не в коммуналке.
Живцов приложился к стакану с пивом и сделал несколько больших глотков.
– Что вам нужно? – неприязненно спросил он.
– Что вам продавал Иноземцев? – задал встречный вопрос Вадим, сменив тон с издевательски любезного на жесткий.
Мужчина молчал. Куликов посмотрел на часы.
– Подумай, подумай, Живчик, – сказал он. – До закрытия кафе еще время есть. А потом проедем к нам в отдел, продолжим беседу.
– Ладно. – Собеседник стряхнул пепел с сигареты. – Лешка мне приборы заводские продавал.
– Вот и славно. Давно ты с ним работаешь?
– Года три. Или больше даже.
– Иноземцев сам на тебя вышел?
Живцов кивнул:
– Случайно встретились. Лешка ведь знал, кто я и чем занимаюсь. Не все, конечно, но так… Он меня тогда и спросил, кому можно ценные приборчики толкнуть.
– И ты, так сказать, по-соседски пошел навстречу старому знакомому.
– Да мне-то что? Ценный товар есть – я возьму. А с мелочовкой пусть вон к Мишке на бульвар идут.
– Понятное дело. И часто он тебе продукцию возил?
– Нет, конечно. Приборы – не гайки, каждый день не натаскаешься. Где-то раз в месяц, иногда – два. Ни больше ни меньше.
– Еще бы, – усмехнулся старший лейтенант. – Как вы договаривались? По телефону?
– Нет. Лешка знает, что я здесь бываю. Сюда и приходил.
– А привозил на чем? Или в руках тащил?
– У начальника машину брал. Тот ведь в курсе был.
– Я тебе, Живчик, больше скажу: начальник и закрутил все это дело.
– Это я сразу понял. Хоть Лешка и кривлялся передо мной, что, мол, это он по собственному почину делает, но я-то его давно знаю. У Лешки амбиций выше гор, а хватки – ноль. Никогда ему не стать начальником. Так всю жизнь в замах и пробегает.
Здесь оперативник был согласен с собеседником.
– Вот только убили его начальника, – заметил он.
– Слышал.
– И что думаешь?
– Понятия не имею, кто это сделал. Но не наши точно.
– Что, неужели они никому дорожку не перешли со своими махинациями?
– Кому? – скривился Живчик. – Они же в нашей кастрюле не варятся. Со мной – да, дело имели. С другими – нет.
– И за сколько они сдавали?
Живцов назвал сумму. Вадим невольно покачал головой. По нынешним меркам сумма выходила вполне приличная.
– А ты кому толкал?
– Одному типу. Имени не знаю, кличка Музыкант. Либо на вокзале трется, либо возле гостиницы, где интуристы обитают.
Кличка была знакомой. Куликов ее уже слышал, но сейчас не мог вспомнить, где именно и в каком контексте. Впрочем, сейчас это не имело значения. Вспомнить можно и потом, теперь главное – вытянуть из собеседника все, что можно.
– Он тебе небось еще больше платил.
– Еще бы. Я ведь тоже свой навар должен иметь. Чай, не стахановец, чтобы за спасибо работать.
– А этот Музыкант куда сбагривал?
– Не спрашивал. Да и неинтересно.
Насчет этого старший лейтенант, конечно, сомневался. Наверняка Живчик интересовался. Или слышал, хотя бы краем уха. А вот Музыкант… В памяти оперативника неожиданно всплыло одно дело трехлетней давности, которое потом ушло в органы госбезопасности. Тогда ловили одну шайку, которая ювелирку за кордон сбывала. И почему-то возникло ощущение, что эта кличка там мелькала. То ли он был как-то связан с подобной публикой, то ли уже попадал в поле зрения не только КГБ, но и милиции.
– Кроме тебя еще кому-то что-то толкали?
Мужчина призадумался. Потом допил пиво из стакана.
– Металл, кажется, южанам сдавали, если память не изменяет. Лешка вроде мельком обмолвился.
– А приборы? Только тебе?
– Про других не знаю. Ну, еще мелочь какую-то местным сбывал.
– Тоже Лешка рассказал мельком?
– Нет, сами местные, – скривился Живцов.
– Последний раз когда привозил?
– Недели три, что ли, назад. Еще его начальник живой был.
– Привозил к тебе домой? В коммуналку?
– Да.
– И больше не приходил?
– Нет. Да неизвестно еще, придет или нет. Шефа-то того… убили, а Лешка по собственному почину разве что коробок спичечный сможет вынести.
– Потому что амбиции и хватки нет? – усмехнулся Вадим.
– Не только. Его начальник на заводе договаривался с кем надо и втихаря вывозил.
– С охраной, что ли?
– А вот тут, гражданин начальник, вы меня хоть режьте – не знаю.
Куликов постучал пальцами по столу.
– Ну и дела, – вслух произнес он. – Ладно, Живчик, спасибо тебе за откровенную беседу. Я пошел. А ты сиди, пока не поймали.
– Что, забирать не будете? – искоса посмотрел на старшего лейтенанта собеседник.
– Я же тебе сказал, – пожал плечами оперативник и встал. – А уговор дороже денег. Да ты и сам это знаешь.
Он зашел в туалет, где стоял, устало привалившись к стене, Шумов. Увидев напарника, он вопросительно посмотрел на него.
– Отбой, Женя, – махнул рукой Вадим. – Живчик проявил сознательность и никуда сбегать не стал. Так что можем идти.
– Слава богу, – выдохнул лейтенант. – А то мне уже кажется, я весь тут провонял.
– Не беда, отмоешься. Андрюху вон, наверно, комары сожрали на улице. Так что неизвестно, кому из вас хуже.
– Он сказал хоть что-нибудь?
– Да много чего, и все интересное. Если хочешь, по дороге обсудим.
Оперативники вышли из кафе. Краем глаза Куликов посмотрел в тот угол, где сидел Живцов. Он сидел хмурый, о чем-то думая. Старший лейтенант невольно хмыкнул, но больше подходить не стал. Напарники отпустили ожидавшего их на улице Белкина, который и впрямь мучился от нападения комаров, и пошли в сторону отдела. Не потому, что собирались вернуться на работу, а потому, что им было немного по пути к дому. Вадим рассказал то, что услышал от Живчика. Шумов, несмотря на усталость и насыщенный день, слушал его внимательно.
– Вот такие пироги, Женя, – закончил свой рассказ Куликов.
– Да, что и следовало ожидать, – заметил лейтенант. – Что теперь делать будем? Брать Иноземцева, крутить его на этой истории с приборами? А попутно еще и попробовать расколоть на убийства?
– Это был бы идеальный вариант. Но тут есть одно «но», друг мой. Живчик ведь мне это не под протокол рассказал. Мы ведь даже показания его не сможем записать, потому что он от них открестится на раз-два и скажет, что ничего не говорил. Да и прямых улик против Иноземцева нет.
– А показания его бывшей подружки и зама Василькова?
– Это серьезнее, но и тут можно выкрутиться. Мол, бывшая зазноба со злобы наговаривает, и зам по похожей причине, мол,