Но в итоге Дайсукэ Рётаро всё равно замолчал, уселся на свою кушетку и отдался моей воле.
— Всё в порядке, Дайсукэ-сан, — добавил я. — Мне всего лишь нужно осмотреть ваше горло.
Да. Горло. Именно на него указывал «анализ». С ним что-то не так. Горло и кожа — именно в этих органах возникли серьёзные изменения, на которые стоит обратить внимание.
Кстати, часто замечаю удивление на лицах пациентов, когда говорю, что кожа — это орган. Многие этого не понимают, но в медицине принято считать именно так. Более того, кожа считается самым большим по площади органом в теле человека. Нетрудно догадаться, почему.
— Дайсукэ-сан, откройте рот, — велел я.
Мужчина послушно опустил нижнюю челюсть и высунул язык.
Чёрт подери… А вот и некроз!
Теперь я понимаю, почему он кашлял. Слизистая его ротовой полости, миндалин и глотки сильно изменена. Местами наблюдаются высыпания, в других участках отёк и воспаления, а в остальных — некроз. Часть его слизистой уже начала отмирать.
И где-то в его организме должна быть серьёзная причина, которая и привела к этой клинической картине. Правда, кроме «Фебрис-12» мне трудно придумать какой-то иной вариант.
Уж очень свойственно этому вирусу создавать подобные ситуации, когда пациент страдает сразу от самых разных симптомов.
— Видите, Кацураги-сан? — прошептал Окабэ Акира. — Вот об этом я и говорил.
— Но вы не упомянули, что воспалённые пятна имеются не только в ротовой полости, но и по всей коже, — отметил я. — Видите? На руках, груди… Повсюду!
— Мне казалось, что их раньше не было, — удивлённо произнёс инфекционист. — Странно, на стандартную инфекционную сыпь непохоже. У него ведь ранее была сыпь, но она выглядела совсем иначе. А потом и вовсе исчезла!
Конечно, она исчезла. Ведь это мы с Купером Уайтом её убрали, когда убивали этот чёртов вирус.
Интуиция подсказывала, что мы слишком спешим с выводами. Картина совершенно нелогичная, но в ней кроется какой-то патологический процесс, который я пока что не могу осознать.
Придётся воспользоваться «молекулярным анализом», чтобы убедиться в своей правоте.
Я мысленно проник в самую глубь организма Дайсукэ Рётаро, промчался по коже и сосудам. И пришёл к выводу, что интуиция в очередной раз меня не подвела.
В его теле нет «Фебрис-12». В тот раз в машине инфекционной бригады я уничтожил его навсегда. Правда, это всё равно не даёт нам ответа на вопрос — а откуда же вообще взялась эта клиническая картина?
Что перед нами?
Имеет смысл проанализировать ситуацию ступенчато. И начать стоит с сыпи. Ведь она есть как во рту, так и на коже. Скорее всего, именно эти пятна стали причиной развития некроза в ротовой полости пациента.
— Окабэ-сан, а взгляните внимательнее на эти пятна, — предложил я. — Что они вам напоминают?
— Если вы про инфекцию…
— Нет. Я говорю о дерматологии. Об аллергических высыпаниях, — заявил я. — Как на ваш взгляд, похоже это на многоформную экссудативную эритему? Так называемую МЭЭ.
У Окабэ Акиры аж челюсть отпала. Разумеется, я не мог этого увидеть через защитный костюм, но ради интереса взглянул на него через «анализ». И не ошибся.
Похоже, инфекционист даже не сразу вспомнил, что это вообще за диагноз.
— А-а-а… — протянул он. — Это ведь аллергическая реакция, которая проявляется множеством высыпаний на коже, да? Помню, как-то раз доводилось видеть нечто подобное.
— А вы помните, к каким осложнениям приводит это высыпание? — произнёс я. — К язвенно-некротическому стоматиту Венсана. К тому, что мы видим сейчас во рту нашего пациента. Некроз — это осложнение аллергической реакции. Понимаете мою логику? Мы имеем дело не с вирусом, а с аллергией.
— Логично… Очень логично, Кацураги-сан!
Окабэ Акира даже развеселился, хотя радоваться было нечему. Но понять я его мог. Он только что осознал, что «Фебрис-12» не выберется из-за него за пределы клиники.
— Стойте, Кацураги-сан, но на что у него могла возникнуть аллергия в таких условиях? — спросил инфекционист. — Здесь хорошая вентиляция. Посуда, еда, одежда и ткань, из которой сделано постельное бельё — всё гипоаллергенное.
— Хороший вопрос! — вмешался в наш разговор Дайсукэ Рётаро. — Думаю, у меня аллергия на эту проклятую больницу! Я хочу выйти отсюда!
Я ещё раз надавил магией, чтобы он успокоился и продолжил разговор с Окабэ Акирой.
— Вы не учли самое главное, Окабэ-сан, — произнёс я. — А что насчёт лекарственных препаратов? Что сейчас принимает наш больной?
— Ну… — замялся Окабэ, а затем перешёл на шёпот. — Всё строго по рекомендациям ВОЗ. Руководство группы «Двенадцать» прислало мне методику, по которой стоит лечить таких пациентов. Набор из нескольких противовирусных.
— Из нескольких? — уточнил я. — И все в ударной дозе, верно?
— Что б меня… — вздохнул Окабэ. — Верно, Кацураги-сан.
— Тогда нам ещё повезло, что у него какой-нибудь синдром Стивенсона-Джонсона не развился, — покачал головой я.
А из этого аллергического синдрома обычно выбирается всего пятнадцать процентов. Остальные умирают. И это — не преувеличение, а голая статистика. Иногда даже самый безобидный лекарственный препарат может вызвать такой иммунный взрыв, что пациента становится практически невозможно спасти. Но чаще такое происходит только у аллергиков. Поэтому очень важно собирать анамнез и уточнять, какие препараты, продукты и прочие вещества вызывали у больного аллергические реакции.
— Как ответственный за Азию из числа сотрудников проекта «Двенадцать», — отведя Окабэ Акиру от пациента, прошептал я, — даю распоряжение отменить всю противовирусную терапию. Дальше больного будут вести на иммуносупрессорах. Нужно снять аллергическую реакцию. А касаемо ротовой полости… Вызывайте нашего главного стоматолога — Мишиму-сан. Думаю, он назначит местные антибиотики для полости рта. Снимем это состояние и отпустим его домой. Договорились?
— Хорошо, Кацураги-сан, — кивнул Окабэ Акира. — Только я не уверен, что за это время он не подаст на нас в суд.
— А этот вопрос я решу сам. Оставьте нас с пациентом наедине. Так будет проще, — попросил я.
Окабэ Акира не стал спорить и сразу же покинул инфекционный бокс. Я подошёл к Дайсукэ Рётаро и аккуратно пролез в его голову с помощью «психоанализа».
Мне сразу стало ясно, почему он так распсиховался. Дело вовсе не в том, что он устал здесь находиться. Он переживает за свою ферму. Боится, что животные без него погибнут. Но, к сожалению, за свою жизнь он совсем не боится.
Ну прямо-таки кодекс Бусидо! Типичный японец. Для него важнее всего дело, а не его собственная жизнь. Хотя… Не мне это говорить. Я и сам живу примерно в таком же режиме. Так что неудивительно, что переродился я именно в Японии.