Эльво, тронутый её историей, вызвался помочь Алариэль вернуть свет Вселенной. Вместе они отправились в захватывающее путешествие, полное испытаний и новых открытий для звездочёта. Он увидел чёрные дыры, полные горизонтов событий и белые точки, фокусирующие энергию других миров на возврате с такой исполинской силой, что создавались целые галактики в тех областях нового мира, куда направится эта точка.
Путь искателей следов чёрного ангела был усеян загадками, где каждая звезда, которую они встречали, делилась своими тайнами, мудростью и наблюдениями.
— По-моему, он пролетал здесь, — говорил то Альдебаран, то Тау-Кита, как их называли люди. Тогда как можно было называть и по классификациям светимости и размерам, вроде Голубой Гигант или Красный Карлик. — Но давно это было. Я тогда ещё молода была, — неизменно добавляла то одна звезда, то другая звезда и Алариэль расстраивалась от таких ответов.
Но настойчивость звездочёта всегда вдохновляла её.
— Мы найдём его, непременно найдём, — обещал ей Эльво.
Вместе они преодолевали бурные метеоритные дожди, пересекали радуги, которые были мостами между мирами, и встречали другие звёзд, которые искали свой путь к краю мира и мечтали об истинной свободе, а не торчать в одной точке Вселенной, подчиняясь всемирной гравитации.
— Я кто? Я — звезда! — заявляло такое светило с завышенным самомнением путникам. — А они меня как собаку на цепь прицепили и ожидают покорности. Вот разозлит меня всё это через день-другой и взорвусь Сверхновой. А там либо зажгу так, что вся Вселенная увидит. Либо сама Чёрной дырой стану и всё вокруг поглощать начну. Ну потому что невозможно торчать в одной точке и постоянно дарить всем тепло и свет! Что за дикая неблагодарность?
Звездочёт и не спорил, а Алариэль даже согласно кивала. Тяжело в одном месте торчать, когда всё вокруг тебя летает. В такие моменты даже если сама мчишься куда-то с космической скоростью, то относительно других вроде и не движешься вовсе. А раз ничего вокруг не меняется, то как понять, что с мёртвой точки не двигаешься? А никак. Хочешь верь, хочешь не верь.
В конце концов, после долгих приключений, Эльво и Алариэль столкнулись с тёмным облаком, оказалось не чем иным, как символом страха и сомнений, затмевающих свет в сердцах самих звёзд. Но когда они его нагнали, облако держалось за сердце и тяжело дышало, приговаривая через силу:
— Вот это он… разогнался! Да я его даже… догнать не могу. Уф, куда только так рванул?
Тогда Эльво понял, что дело не в облаке, а той скорости, с которой то следует за Сатаниэлем. Но какую бы скорость не развило, нагнать не может. Всё-таки мысль — быстрее света.
И на фоне этого они разговорились и сразу сдружились. А за разговорами пришли к выводу, что истинный свет Вселенной исходит изнутри, как бы не разлетались от её Центра Галактики и скучающие звёзды со все, что их окружает. А, объединив свои силы, вместе они могут развеять любую тьму, всё дальше и дальше отодвигая мрачную границу существующего и не существующего мира. Ну а что сами от этой гонки к горизонту мрачнее становятся, так это издержки. На них можно не обращать никакого внимания.
Но любое путешествие рано или поздно заканчивается. Вот и Эльво однажды вынужден был распрощаться с Алариэль и вернулся назад в свой Рай с телескопом подмышкой, чтобы перевести дух. Дорого его была долгой, трудной. Даже по амброзии соскучился. Тогда как самой небесной подруге тоже хотелось дома побывать после всех странствий.
Но стоило Эльво вернуться на своё смотровое место в крон Прадерева и установить телескоп на привычное место, как она понял, что не хочет больше смотреть в небо. Надоело. Он всё-таки те звёзды вблизи видел и со многими диалоги вёл. И от звёзд прилично устал. Тогда звездочёт впервые телескоп вниз перевернул, в надежде под облаками Землю увидеть.
Но ещё до того, как показались пики небоскрёбов, он увидел четыре фигуры, возносящиеся с нижнего облака прямо к нему навстречу.
— А-а-а! Обратный звездопад! — закричал Эльво и оставив телескоп, поспешил снова спуститься с дерева на встречу таинственному явлению.
* * *
Стоило Адовым вознестись, как всё так же мягким ковром стелилась перед ними трава. Всё так же парили безмятежные облака, искрились речки и озёра, звенели ручьи.
Но чего-то не хватало.
— Чего не хватает? — первым спросил Даймон, спуская Пукса с рук погулять по округе. И тут же сам догадался. — Ах да! Не хватает звучания арф.
— Да, куда делись все ангелы? Толстые и не совсем, — не поняла и Мара, спуская с рук налетавшегося «самолётиком» Малого.
И тут они замерли, так как вместо толстых кудрявых рож и белых балахонов с бутафорскими крыльями, по небу к ним летели бронированные войны света с мечами и щитами, что способны были заслонить почти всё тело. А выше — шлем венчал голову. А ниже — сапоги. Как по виду, так стальные. Но сверкали так, как будто сделаны из золота.
— Нападение! — даже обрадовался Малой, явно устав от шёпота ветра в райских кущах и умиротворения водопадов.
«Архангелы!» — понял Даймон и присмотрелся.
Сияющие золотом доспехи, что прочнее любого металла, плотно облегали грудь, не мешая паре крыльев ритмично взмывать в воздух массивное тело. Шлем у каждого был свой, индивидуальный, строго сделан под форму черепа. А ещё у каждого архангела был особый знак отличия на груди. У одного веточка, у другого листик, третьему выдали что-то вроде чайника, но без ручки.
За спиной каждого небесного воителя в обязательном порядке висела перевязь под меч. Но строго так, чтобы не мешать взмахам белоснежных оперений.
«Вот только нужны ли им крылья?» — уже не мог понять демонёнок, но по итогу счёл для себя, что это лишь элемент небесного камуфляжа.
Тут же активировался Куб у Мары и категорично заявил:
— Вот это я понимаю — оружие. Таких мечей не делают нигде на свете. Прочнее и острее просто нет.
— Почему? — спросил Даймон, вдоволь насмотревшись на огненные мечи в аду.
— Потому что эти мечи — частицы душ Архангелов, истинных в борьбе за свет, — возвысив голос до напыщенного,