Юний, в свою очередь, стал солдатом и полководцем. В возрасте около тридцати лет он был консулом при Адриане. В какой-то момент он познакомился с Аррианом, который учился у Эпиктета. Вполне возможно, предполагают современные ученые, такие как Дональд Робертсон, что Юний сам посещал лекции Эпиктета и делал собственные записи того, чему великий мудрец учил студентов.
В любом случае, это будет личный экземпляр изречений Эпиктета, попавший из библиотеки Юния прямо в руки молодого Марка Аврелия и изменивший ход его жизни.
Книга подарена. Прочитанная книга. Такой простой обмен, но сделанный между двумя нужными людьми в нужное время - как это было здесь - может изменить мир.
В возрасте около двадцати лет Юний стал официальным наставником Марка Аврелия. Судя по всему, это был преобразующий период обучения. Как позже вспоминал Марк, он научился у Юния большим и малым вещам - от того, как вести себя с достоинством, до того, как писать ясно и эффективно.
"Из Рустикуса", - размышлял он впоследствии,
Я научился осознавать, что нуждаюсь в исправлении и тренировке своего характера; и не уходить в софистику, не сочинять трактаты на умозрительные темы, не произносить маленькие проповеди, не изображать из себя нравственного атлета или бескорыстного человека; Отказаться от риторики, поэзии и изящной словесности; не ходить по дому в одежде, и не совершать подобных нарушений хорошего вкуса; писать письма без жеманства, как его собственное письмо, написанное моей матери из Синуэссы; проявлять готовность примириться с теми, кто вышел из себя и преступил закон, и быть готовым встретить их на полпути, как только они покажутся готовыми пуститься в обратный путь; читать с минутным вниманием и не довольствоваться поверхностным взглядом с высоты птичьего полета; не спешить соглашаться со всяким болтуном; познакомиться с воспоминаниями Эпиктета, которыми он снабдил меня из своей собственной библиотеки.
От Юния Марк Аврелий узнал все то, что Сенека должен был, но не смог передать Нерону. Действительно, это поразительная параллель. Нерон был привязан к Сенеке еще подростком, после смерти отца. Марк начал учиться у Юния в возрасте двадцати пяти лет, после смерти матери. А когда Нерон стал императором, Сенека оказался втянут в более серьезные государственные дела. В 161 году н. э., когда императором стал Марк, Юний был привлечен к роли магистрата и советника. Он, как и Сенека, впоследствии стал консулом.
В отличие от Сенеки, Юний, похоже, был готов донести до своего ученика суровую правду. Маркус рассказывает, что он "часто расстраивался из-за Рустика", но учитель и ученик всегда мирились. Заслуга обоих в том, что Маркус может сказать, что никогда не злился на критику или методы Юния настолько, чтобы сделать что-то, о чем потом пожалел.
Нерон был дерзким учеником, мальчишкой, который оттягивал время, чтобы потом, получив власть, делать все, что захочет. Уважение, которое он испытывал к Сенеке в молодости, со временем трансформировалось в неприязнь и отвращение. Сенека, казалось, был готов согласиться с этим, сказать свое слово и надеяться, что оно окажется верным, а в остальном был достаточно спокоен, чтобы позволить Нерону получить власть, которой он так жаждал.
Маркус же, напротив, жаждал учиться и оставался таким до конца своих дней, даже когда динамика власти между ним и его наставником изменилась. В "Истории Августа" говорится, что он всегда приветствовал Юния поцелуем и почитал его раньше всех остальных своих подчиненных. Он обращался к нему за советом наедине и публично и искренне почитал своего учителя, которого считал своим "учеником". Рустику удалось сделать то, что удается очень немногим учителям, даже с ничтожными учениками: Он достиг Марка Аврелия.
Позднее Плутарх расскажет о том, как многие политики стремились управлять, освобождаясь от необходимости управлять другими. Возможно, Маркуса отличало то, что он ставил советника и философа вроде Рустика выше себя, несмотря на то что его власть как императора была почти абсолютной. Почему Маркус остался хорошим, в то время как многие другие правители сломались? Во многом это объясняется его отношениями и почтением к такому мудрому, пожилому человеку, как Рустик.
Почти сразу после того, как Марк стал императором, Юний получил важные должности на службе государства. В 162 году н. э. он второй раз стал консулом (спустя почти тридцать лет после первого срока). В течение пяти лет он был городским префектом, по сути, мэром Рима, контролируя полицию, правоприменение, общественные работы и снабжение города продовольствием. Учитывая огромную коррупцию, царившую в Риме, это была должность, требующая огромной ответственности и доверия. По общему мнению, он с честью справился со своими обязанностями.
Это также поставит Юния на путь столкновения с событием, которое, к сожалению, определит его наследие для большей части истории. В 165 году нашей эры на стол Юния легло, казалось бы, незначительное судебное дело. Христианский философ Юстин Мученик и философ-киник Кресценс вступили в какой-то неприятный спор, который вылился на улицы . Юстин и шесть его учеников были обвинены Кресценсом, который обвинил христиан в атеизме, и доставлены на допрос.
Юстин действительно учился у стоика в Самарии, но оставил школу в пользу растущей христианской веры. Многие труды Юстина наводят на мысль о сходстве между стоиками и христианами, и он вполне мог быть знаком с философскими работами Юния. Он вполне обоснованно ожидал благоприятного решения от своего стоического судьи. Будучи набожным христианином, он знал, что за столетие до этого брат Сенеки справедливо судил и освободил святого Павла в Коринфе.
Но это был Рим совсем другого времени, и Рустик был не просто философом, пишущим пером и чернилами. Его работа заключалась в защите мира. Эти христиане отказывались признавать римских богов и верховенство римского государства. Это было безумием, разрушением, опасностью. Разве Рустик не должен был следить за соблюдением законов? Предотвращать подобные вещи? И, возможно, когда Маркус был далеко на фронте и некому было его проверить, Рустикус немного растерялся от собственной власти.
В своем романе о христианстве в Древнем Риме, написанном в 1939 году, когда фашизм уничтожал религиозные меньшинства в Европе, Наоми Митчисон пытается объяснить это столкновение между стоиками и христианами с помощью стоического философа Наусифана. "[Христиане] подвергались гонениям, - говорит он, - потому что они выступали против римского государства; ни один римлянин никогда не беспокоился о различии богов; в религиозных вопросах они были глубоко терпимы, потому что их собственные боги не принадлежали индивидуальному сердцу, а были лишь социальными изобретениями - или уже стали таковыми. И все же в политическом плане они преследовали и должны